Небо и земля. Том 2

Айями пролистала документы, подготовленные Имаром. И подивилась – стоят печати в нужных местах, проставлены подписи в договорах, заключения вписаны чернилами. И придраться не к чему. Она поняла, что подразумевал Имар, говоря о новом имени. Теперь ее звали Фила лин Семина, упрощенный вариант имени Филавель. Выдуманное ли имя, или документы были выписаны для реально существовавшей амидарейки, Имар не уточнил. Да и важно ли это теперь, когда машина летит стрелою в сторону Даганнии? Правда, имена Эммалиэ и дочки, вписанные в бумаги, остались теми же, видимо, Имар решил, что проверяющие не заострят внимание, потому как ответственным лицом признавалась Айями, то есть, Фила лин Семина, под опекой которой находились малолетняя дочь и престарелая мать. Возраст тот же, семейное положение то же, предыдущее место жительства не изменилось. Филавель лин Семина – повторила про себя несколько раз. Не забыть бы, если спросят.

Она рассказала Эммалиэ о новой легенде в одной из редких остановок, когда амидарейки выбрались наружу, чтобы размять ноги.

- Значит, придется жить под чужим именем в постоянном страхе разоблачения? – спросила Эммалиэ.

- А и пусть. К новому имени привыкну, не оговорюсь, - ответила беззаботно Айями. После пережитого отчаяния в городке, когда она приготовилась к самому худшему, главной задачей для нее стало вытащить дочку из кромешного ада.

А Люнечке было без разницы, как называться, мама – она и на северном полюсе мама.

Следующая станция возникла ближе к вечеру, в сумерках. Покинутое здание без признаков жизни, малочисленный караул и знакомые очертания двух машин с зажженными фарами: одна – для пассажирок, вторая – для сопровождения.

Навстречу вышел даганн в офицерской форме, по количеству черных птиц на погонах Айями определила: старший лейтенант. Взяв протянутую папку, пролистал документы, изучил пассажирок, поставил печать и расписался в путевом листе, подтвердив: первая точка пройдена. Сколько их впереди?

И опять перегруз багажа, новая машина для амидареек и новый водитель. И новая машина сопровождения.

Ехали ночью, в кромешной мгле, а водитель и глазом не моргнул, ни разу не зевнул и вел машину, не шелохнувшись. У Айями ломило бока от сидячей позы, она и так пристраивалась, и эдак, и успевала подремать, но на высоких кочках выпрыгивала из сна и недоуменно оглядывалась, не понимая, где она и куда едет. Эммалиэ тоже пришлось несладко, она ворочалась, потягиваясь и разминая затекшие мышцы, дремала и, так же как и Айями, подскакивала на ухабах, спросонья озираясь по сторонам. Пожалуй, легче всех перенесла поездку Люнечка. Сбросив курточку и ботинки, она расположилась между женщинами и спала, подложив ладошки под головенку.

Сколько времени они ехали, сколько раз пересаживались на станциях, оставляя позади запыленные машины с раскаленными капотами, и забирались в следующий автомобиль? Айями давно перестала считать остановки, а путевой лист меж тем заполнялся.

Кушали на ходу, доставая из сумки, которую взяли с собой в салон, лепешки, печенье, сухари, сахарные кубики. Пили из бидончика, прихваченного из городка. На станциях водители забирали опустевший бидончик и приносили наполненный свежей водой, пригодной для питья.

Естественные надобности справляли в уличных клозетах при станциях, морщились, конечно, от запахов и неприглядности, но время для брезгливости прошло. Зато дочку Айями отводила за угол, боясь, что та провалится в выгребную яму или запачкается испражнениями.

Караульные обращали на амидареек ровно столько внимания, сколько его обращают на насекомых, и невозмутимо прохаживались с оружием наперевес по выверенному маршруту.

Амидарейки же старались использовать любую короткую передышку, чтобы размять ноги и руки, потому как от долгой езды в сидячей позе немилосердно затекало тело.

На одной из станций дежурный, тоже в чине старшего лейтенанта, молча проверил документы, поставил оттиск в путевом листе и со скучающим видом наблюдал за Люнечкой, которая обежала вокруг машины и задрала голову, уставившись в изумлении на громадного человека в военной форме.

- Hudum (пора) – сказал коротко, глянув на часы. Время разминки истекло.

Как убивали время? Думали: о том, получится ли когда-нибудь вернуться в городок, о том, достаточно ли продуктов и вещей взято в дальнюю дорогу, о том, как удалось Имару совершить невозможное, собрав необходимые документы, о том, что Беншамир – его родной город… и о том, что где-то там, за Полиамскими горами, сейчас ужинает Веч вместе с женой и сыном, наверняка он уже возвратился в свой клан из опостылевшей страны.