Небо на дне: 15 лет переписки и встреч с пожизненно лишенными свободы

Потом другой участковый появился. Я же продолжал проказить в других местах, поскольку с органами-то я «войну» не прекращал. Новый участковый был закреплен за мной, и он, в отличие от прежнего, просто нормально поговорил, предложил дружбу. А как я могу не послушать нормального человеческого языка? Я был рад, признателен и согласен. Он меня и с женой своей познакомил, и даже показал, где у него ключ от квартиры всегда лежит. И сказал, что я, если что, всегда могу запросто этим ключом воспользоваться. А мне уже было 14 лет, и я уже был подсуден. Даже пару раз привлекался, давали условный срок. И когда я подружился с участковым, то ожидал очередного суда. И все было за то, что на этот раз я точно в тюрьме окажусь. Когда же наступило время суда, этот участковый по собственной инициативе на суд пришел, попросил дать ему слово и поручился за меня, попросил дать мне еще шанс. Мол, на самом деле, я не такой уж безнадежный. В результате, я отделался новым условным сроком под личную ответственность участкового. Ну и он меня потом попросил его не подводить. Разумеется, за такое доверие я готов был стать самым праведным и святым из людей. И, можно сказать, я таким и стал. Я разом переменил свой образ жизни на самый примерный. Но в один «прекрасный» день все рухнуло…

Как-то утром приехала милиция, забрали меня в отделение и вновь стали принуждать «сознаться» в преступлении, которого я не совершал. Это и возмутило меня, и шокировало. Ведь я же более года старался изо всех сил быть самым лучшим. У меня в голове не укладывалось, как они не понимают, что за меня поручился человек! И я даже в мыслях не способен был подвести, обмануть его доверие. Но без толку им было что-то объяснять. Они воспользовались моей юридической неграмотностью. Я не знал, что без родителей, педагога и адвоката они не имеют право допрашивать меня. И что без санкции прокурора не могут меня закрыть. Они же мне сказали: «Условно у тебя есть, поэтому или ты соглашаешься, что это ты совершил, или мы тебя сейчас закрываем, и будешь ты сидеть». А откуда я знал, что они врут? Думаю, ладно, мне бы только отсюда выйти. Сделаю, как им хочется, а отсюда сразу же пойду к судье, все ему расскажу и объясню. Согласился я с ними, они адвоката позвали, и я при нем подписал все, написанное следователем. Когда мы с адвокатом вышли, он начал мне нотации читать: мол, опять я, такой-сякой, взялся за старое! Теперь точно меня посадят. Я ему объясняю, что ничего я не делал, ну и вообще все. А он не верит. Мало того, говорит, что и к судье мне со своими баснями нечего соваться. Никто мне не поверит и даже слушать не будет. Тут до меня стало доходить, что я слишком наивен и глуп, что былая репутация против меня сейчас работает. И что если даже адвокат мне не верит, то и никто не поверит. И я как бы отчаялся или сломался. Находясь под подпиской, убежал из дому, уехал к родственникам. Бегал, бегал и добегался. А вернее, докатился до того, что оказался за решеткой. Впервые – в 16 лет. И еще за убийство. Как вот и сейчас тоже пребываю здесь за убийства.

Ну и, полагаю, Вы понимаете, сколь невысокого мнения я о себе и почему считаю себя недостойным Божьего доверия. До убийства у меня было некое моральное преимущество. Я знал, что я как бы без вины виноват, что меня несправедливо травят и гонят, а я огрызаюсь. Для себя я знал, что вот там, в душе, я не так уж плох, даже совсем не плох. Просто меня намеренно делают плохим. Тогда я это знал, а теперь этого не знаю. Нет у меня больше в душе этого сознания морального преимущества. Грани стерлись, исчезли, и я вижу, что ничем не отличаюсь от других преступников, даже превосхожу их в безнравственности. Я – человекоубийца. Вот и все этим сказано! Раз дерзнул отнять человеческую, Богом данную, жизнь, значит, хуже бешеной собаки. Во много раз хуже. Слово мое ничего не стоит теперь, и моя честь, мое человеческое достоинство безвозвратно поруганы и утеряны мной же самим. Я хорошо сознаю собственные свои нравственную нищету и ничтожество. И твердо убежден, что ничего хорошего – элементарные, минимальные доверие, уважение, понимание, доброта, снисхождение и т. д. на меня не должны распространяться. Сбесившееся животное уничтожают, хоть и жалко, ибо оно против воли заболело. Но я и такой жалости не стою, ибо не против воли, а сознательно как бы сбесился. И при этом я себе живу и здравствую, пользуюсь всевозможными благами, о чем-то мечтаю, радуюсь. И это при осознании того, что ничего хорошего я не заслуживаю, не имею на это все никакого морального права. А кроме того, еще и осмеливаюсь просить для себя чего-то, сколько-то понимания, снисхождения, помощи какой-то… Все это сознаешь, наблюдаешь себя со стороны и задаешься вопросом: «Что же я за порождение такое и как могу жить этими двойными стандартами?!» Как вообще можно с этим жить, да еще и радоваться чему-то, желать чего-то хорошего или мечтать о хорошем?!