Небо покоряется смелым

Правда, в тот день внимание журналистов было приковано к новым абсолютным чемпионам мира — Светлане Савицкой и Игорю Егорову. Такова уж профессия газетчиков — им подавай «самое-самое». Может быть, поэтому неразговорчивость Лидии тогда не очень-то бросалась в глаза. Позже мне не раз приходилось встречаться с Леоновой. Я видел ее на встрече с космонавтами, в студии Центрального телевидения, на съезде оборонного Общества… И всегда она выделялась своей немногословностью, скромностью. И уж если решится рассказать о своем увлечении самолетным спортом, слова можно пересчитать по пальцам, и среди них ни одного «я». «Наша команда… наши девочки… наши тренеры… мы…».

Еще несколько мгновений, и она вновь наедине с небом.

Однажды мы с Лидой были на встрече с учениками одной сельской школы. Ребят набилось в классе не меньше сотни. Глазенки у мальчишек и девчушек горят. Кто поменьше, на носки встает, выглядывает из-за спин старших. Вопросы так и сыпятся. Еще бы, не каждый день встретишь абсолютного чемпиона мира, да еще по такому необыкновенному виду спорта. Ну что, казалось бы, может быть проще вот такого разговора с детьми? А Лида на удивление засмущалась больше обычного и поначалу с трудом подбирала слова. Потом, правда, освоилась, стала очень просто рассказывать о сложных вещах, о том, как стать летчиком, как много и хорошо надо для этого учиться, закалять себя — нашла общий язык с ребятами. И уж совсем растрогалась, когда ребята повязали ей красный галстук, приняв ее в почетные пионеры.

— Кажется, для меня это трудней, чем выполнить на чемпионате мира «неизвестный» комплекс, — призналась Лидия на обратном пути.

У Лидии, как и у всякого чемпиона, очень напряженный ритм жизни: работа в Тульском аэроклубе, тренировочные сборы, участие в ответственных соревнованиях как в стране, так и за рубежом. Много времени она отдает встречам с рабочими и колхозниками, со студентами и школьниками.

Как-то мы возвращались из одной поездки. Лидия очень торопилась. Через день она должна быть в Ессентуках, где начинались весенние сборы лучших пилотов страны. В аэропорту небольшого волжского городка на московский последний в этот день рейс все билеты были уже проданы. Как же она расстроилась! Стала молчаливее обычного, как-то вся сникла. В зале ожидания полно пассажиров, сесть негде. Лида сначала прислонилась к стенке, потом присела на корточки и сидела, понурив голову. Про нее и так-то не скажешь, что она высокого роста — сто пятьдесят девять сантиметров. А тут ни дать ни взять — сидит кем-то обиженный ребенок и безутешно тоскует.

— В конце концов ничего страшного, — попытался я ее успокоить. — Улетишь завтра. Ну, опоздаешь на один день на сборы…

Она ничего не ответила, только так посмотрела на меня снизу вверх, что я невольно отвел глаза. В ее взгляде были и отчаяние, и гнев, и сожаление о том, что я ничего не понимаю.

— Может быть, сходишь к начальнику аэропорта? Представься ему, скажи, что ты чемпионка мира. Летчик летчику обязательно поможет…

Наверное, я высказал опять глупую мысль, потому что в ответ получил еще более красноречивый взгляд. И понял, что Лидия никогда не решится на подобный шаг. Тогда я взял ее пилотское удостоверение и отправился к аэропортовскому начальству. Она улетела на том единственном московском самолете.

Запомнилась мне и наша самая первая с Лидией более или менее подробная беседа на спортивную тему. Было это в Калининской области, на аэродроме Центрального аэроклуба имени Чкалова, где проходили тренировки сборной команды страны. Небо над аэродромом сплошь обложили низкие снеговые тучи, и о полетах пока не могло быть и речи. Однако синоптики давали обнадеживающий прогноз, и спортсмены не уезжали в гостиницу, надеясь урвать у непогоды пару часов. Мы сидели с Лидой в пустом, промерзшем автобусе и беседовали, вернее, я пытался завязать беседу. Сначала я попросил ее подробно рассказать о своей жизни — «от рождения и по сей день». Буквально через две-три минуты я убедился, что моя затея обречена на провал. Лида тихим, неторопливым голосом пересказала мне свою автобиографию — ту самую, которая на полстранички, из личного дела.

Тогда я попросил ее припомнить какие-нибудь наиболее интересные эпизоды тренировок, соревнований, в которых она участвовала, а быть может, и из ряда вон выходящие случаи… Но и тут я услышал:

— Ничего такого особенного у меня никогда не было. Ну, тренировалась, потом — соревнования… Вот и все.

Ее карие глаза смотрели на меня равнодушно, и вся она показалась мне тогда какой-то сонной.

Мне подумалось, что она плохо чувствует себя. На том мы и расстались.