Небо после бури

– Пятьсот лет назад, – продолжает Квин, – Таиуса нарекли Императором Инвиктусом за его отвагу в бою. Прошло время, и его нарекли Императором. Не потому, что он происходил из влиятельной семьи. Не потому, что он правил, внушая страх своим подданным. И не потому, что кучка седовласых колдунов решила: только им лучше всего известно, что пойдет Империи во благо. Таиуса назвали Императором Инвиктусом потому, что, когда наш народ страдал, он облегчил страдания. Когда страна была разделена, он объединил ее.

Я хмурюсь и незаметно бросаю взгляд на Книжников. «Объединил страну» – вот уж нет. Вернее будет сказать, «разгромил и поработил наших врагов». Об этом историческом отступлении мы с Квином не договаривались.

– Как и Таиус, Элен Аквилла сражалась за наш народ…

Я вздрагиваю. Квин не назвал меня Кровавым Сорокопутом. Внезапно до меня доходит, что он замыслил.

– Квин, – шепотом окликаю я старика.

Но он громогласно продолжает, словно не слышит меня.

– Элен Аквилла могла бы оставить жителей Антиума страдать под игом карконов, – говорит он. – Но она повела свое войско на столицу и освободила ее. Элен Аквилла могла бы поддаться отчаянию после того, как убили ее сестру, Императрицу-регента. Но вместо этого она созвала свою армию и разгромила орду Керис Витурии, совершившей величайшее предательство, подобного которому не сыщется в анналах Империи. Элен Аквилла могла бы просто отбить Империю у врага и передать ее своему племяннику. Но она воевала за все народы – за Книжников, за Кочевников и за Меченосцев.

– Пора тебе препоясать чресла, Сорокопут, – шепчет мне Муса. – Тебя ждет невиданное повышение по службе.

– Еще месяц назад нашу страну раздирала гражданская война, – продолжает свою речь Квин. – Мы лишились четвертой части армии. Меченосцы предавали союзников и жгли их города. Империя находится на грани распада. Нам не нужен регент. Нам нужен Император Инвиктус. Нам нужна императрица. – Он оборачивается и указывает на меня. – И она у нас есть.

Как раз в этот момент солнце в очередной раз выглядывает из-за облаков, освещает поле для тренировок и далекую реку.

– Это знак свыше! – кричит Квин. О, ну конечно, он ни за что не упустит такой драматический момент. – Смотрите, само небо короновало ее!

Моя коса, уложенная «короной» вокруг головы, блестит в солнечных лучах. И я ругаю себя за то, что позволила Лайе привести мои волосы в порядок. Если бы не это, вся эта чушь закончилась бы прямо сейчас.

– Императрица! Императрица!

Скандировать начинают воины-Меченосцы. Этот крик подхватывают главы плебейских кланов. Потом патриции и торговцы.

Книжники и Кочевники молчат.

И правильно делают. Я не могу принять императорскую корону. Мой племянник жив и здоров! Это он – Император, что бы там ни говорил Квин.

– Я не хочу этого, – шепчу я, грозно глядя на Квина. – Черт бы тебя побрал, я не хочу быть ни императрицей, ни регентом. У нас уже есть император.

– Сорокопут. – Квин понижает голос. – Твой долг состоит не только в том, чтобы заботиться о собственном благополучии, о благополучии своего клана или своего племянника. Твой долг – служить Империи. Нам нужна твоя сила. Твой ум.

Меченосцы продолжают вопить во все горло.

– Императрица! Императрица! Императрица!

«Харпер, – мысленно спрашиваю я. – Что мне сейчас делать, во имя всего святого? Что мне сказать?»

Но его больше нет. И вместо него мне отвечает Лайя.

– Ты помнишь пророчество Каина, Элен?

Я открываю рот, чтобы приказать ей называть меня Сорокопутом, но Лайя крепко берет меня за руку и смотрит мне прямо в глаза.

– Помнишь? «Это не один человек. С самого начала их было трое. Кровавый Сорокопут – первая. Лайя из Серры – вторая. А Ловец Душ – последний. Возвращайтесь к началу и там найдите истину». Что для тебя «начало», Сорокопут? Блэклиф. А какие слова были вырезаны на колокольне Блэклифа?

– «Из закаленных в битвах юных поднимется Предреченный, Величайший Император, гроза наших врагов, всесокрушающий предводитель народа».

У меня слегка кружится голова, когда я повторяю эти строки, потому что теперь я понимаю, к чему клонит Лайя. Она тоже сумела выжить в Блэклифе, как и я, хотя и не в качестве воина. Ее тоже можно назвать «закаленной в битвах юной воительницей».

Люди продолжают выкрикивать титул «императрица», не обращая внимания на то, что происходит в нашем шатре.

– «Империя должна быть единой», – шепчу я.

– Я вторая – «гроза врагов», – говорит Лайя. – Элиас был последним – «предводителем». А ты…

– Первая, – слабым голосом лепечу я. Величайший Император. Выходит, Каин все знал. О небо, он же совершенно недвусмысленно намекнул мне на это давным-давно, еще при жизни Маркуса, в первый раз, когда я отыскала его в проклятом горном логове.

«Ты мое творение, Элен Аквилла, – сказал он тогда, – но я только начал. Если ты выживешь, то станешь силой, с которой будут считаться в этом мире».

– Императрица! Императрица!