Небо после бури

– Для того, чтобы управлять страной, одной популярности мало. – Я поднимаю руки в возражающем жесте. – Пришлось бы стать такой же дипломатичной, как наш отец, такой же мудрой, как наша мать, такой же терпеливой, как ты. Ты можешь представить меня в роли миротворца, успокаивающего разгневанных Отцов? В такие моменты мне сразу хочется надавать им тумаков. Принимать послов, вести светские разговоры…

– Ты же встречалась с анканским послом, и ничего страшного не произошло. Наоборот, мы заключили выгодный договор.

– Этот человек – воин, у нас много общего. С ним было легко говорить. Ливия, я создана для того, чтобы воевать, а не для того, чтобы заниматься политикой. В любом случае, Пророки назвали Императором – Маркуса. Закариас – его сын, значит, сами небеса выбрали его наследником престола…

– Пророки мертвы. – Сестра поджимает губы, и я понимаю, что ее терпение на исходе. – Об этом всем известно. Керис и ее союзники используют этот факт для того, чтобы оспаривать законность титула Закариаса.

– Значит, они безмозглые идиоты, а мы будем сражаться…

Из смежной комнаты доносится стук в дверь. Никогда еще я не испытывала такой радости оттого, что меня перебили.

– Императрица?

Услышав незнакомый голос, я машинально хватаюсь за меч.

– Это еще кто, черт подери? Где Фа…

И в этот момент я вспоминаю.

«Верность до конца!» – выкрикнул он. Девиз моего клана. Незажившие раны от карконских стрел снова ноют, и я понимаю, откуда взялась эта жуткая пустота в груди.

– Это Децим Витуриус. – Ливия настороженно глядит на меня, и мне хочется на нее рыкнуть. – Теперь он мой телохранитель вместо Фариса. Харпер лично выбрал его.

– Императрица, – повторяет Децим. – Прошу прощения. Пришел капитан Харпер, он желает видеть Кровавого Сорокопута.

Я озираюсь в поисках путей к отступлению. Дверь в шкафу ведет в потайной коридор. Выход охраняется. Но я знаю, что стражник не скажет ни слова.

– Она… э-э… – громко произносит Ливия, когда я уже готова нырнуть в шкаф. – Она… плохо себя чувствует.

– Понял, Императрица.

Ливия бежит за мной, не обращая внимания на Закариаса, который жует ее палец.

– Харпер очень волновался за тебя. – Теперь в ее взгляде сквозит укор. – Кажется, он глаз не сомкнул с того дня, как Квин вернулся в Дельфиниум один.

При этих словах мое глупое сердце радостно замирает.

– Императрица… – Я нащупываю ручку двери, и она бесшумно отворяется. – Для того, чтобы обеспечить поддержку Отцов и переманить на свою сторону союзников Керис, нам необходимо отвоевать Антиум для Императора. У меня много дел. С твоего позволения…

Моя младшая сестренка вздыхает, и Закариас серьезно смотрит на нас, как будто ждет, что сейчас ему откроют некий секрет.

– Рано или поздно, сестра, – произносит Ливия, – тебе придется взглянуть в лицо правде, которую ты упорно не желаешь видеть. И чем дольше ты тянешь, тем больнее тебе будет потом.

– Может быть, – откликаюсь я. – Но не сегодня.

Потайной проход ведет в служебные помещения дворца. Здесь по-прежнему сыро и холодно, но довольно многолюдно: туда-сюда снуют придворные, воины, слуги.

– Рада снова видеть вас в добром здравии, Сорокопут. – Какая-то женщина-Меченосец в форме горничной улыбается мне на ходу, и солдат-Книжник отдает мне честь.

– Слышал, командир, как вы задали трепку Гримарру, – говорит воин. – Жаль, что он еще жив, но я надеюсь быть в вашем отряде в тот день, когда вы с ним покончите.

Я направляюсь в кузницу Дарина. Люди, которые попадаются мне по пути, приветствуют меня, останавливаются, чтобы поговорить со мной об Антиуме.

– Когда мы освободим столицу, Сорокопут…

– Я знал, что вы поправитесь…

– Мы слышали, вы в одиночку зарубили сотню карконских ублюдков…

Чем больше людей обращается ко мне, тем сильнее я ускоряю шаг. «Народ любит тебя», – сказала Ливия. Но народ должен любить не меня, а Императора. Народ должен сражаться за Императора.

Раны и ушибы причиняют мне довольно сильную боль, и на то, чтобы добраться до кузницы Дарина, у меня уходит больше времени, чем обычно. Кузницу устроили под навесом во дворе замка. Несмотря на холод, Книжник сбросил рубаху, и я вижу, как ходят под кожей его мышцы, когда он сует в горн тяжелый меч, пока Спиро Телуман раздувает пламя при помощи мехов. Через остроконечную арку я выхожу во двор, замечая целительницу-Книжницу по имени Наваль: она не сводит взгляда с Дарина, набираясь смелости, чтобы подойти.

– Неплохо смотрится, а?

При звуке мужского голоса я подпрыгиваю на месте и тянусь к оружию. Но оказывается, что это всего лишь Муса. Он протягивает руку и осторожно толкает эфес моего меча, засовывая его обратно в ножны.

Я замечаю дюжину синяков, множество незаживших ран и мелких царапин.

– Ты такая нервная, Сорокопут. Можно подумать, ты только что чудом отбилась от банды карконов. – Он усмехается своей шуточке, но взгляд его по-прежнему серьезен. – Извини. Когда я смеюсь, мне не так больно вспоминать о нашей вылазке. Мне очень жаль, что Фарис погиб. Он мне нравился.

– Спасибо, – киваю я. – Шутка была дурацкая, поэтому Фарису она бы понравилась. – И я слабо улыбаюсь. – Но ты сам-то в порядке, верно?