Небо принадлежит нам

Ноль реакции. И этот человек был когда-то в курсе всей моей жизни? Неужели это ему я во всех подробностях рассказывал о Джеке и моих отношениях с Анной?

– Я увез Джека в ту клинику, но жена была против, – продолжаю я, надеясь расшевелить его память. – Поэтому мы прекратили лечение, и вскоре после этого Джек умер.

– О, мне очень жаль, – рассеянно бросает Нев, и мне становится ясно, что его мысли заняты другим. – А как ты меня нашел?

– Поспрашивал у людей, – отвечаю я. Нев готовится что-то сказать, но вдруг на улице раздается крик и что-то ударяется в окно – скорее всего, футбольный мяч. Нев, однако, даже глазом не моргнул, словно давно к такому привык.

– Это Джош там в футбол играет? – спрашиваю я. – Мальчик со светлыми волосами – это ведь Джош?

Нев глядит в окно, потом откидывается на спинку кресла. Кажется, он силится что-то сказать, но язык его не слушается. На кофейном столике лежат дешевые листовки с текстом: «Нев Барнс. Берусь за любую работу. Маляр. Садовник. Работа по дому. Тел.: 01772 532676».

– Нет, это не он, – произносит наконец Нев. – Я понял, ты принял за Джоша того долговязого мальчугана.

Я думаю об этом мальчике: о том, как мастерски он загнал мяч между канистрами, как сдувал со лба длинную челку. Кто же это, если не Джош?

Нев сидит в углу неподвижно, как статуя. На короткое мгновение он отвлекается на одного из ангелочков – наверное, заметил на нем пылинку. Вдруг он резко встает и делает несколько шагов по направлению ко мне, нервно похлопывая себя ладонями по бедрам. По его шее расползается какая-то красная сыпь.

– Не хочу показаться грубым, но… слушай, зачем ты здесь? Мне жаль твоего сына, но я правда… я… навряд ли я чем-то могу помочь…

– А Джош тогда где? – перебиваю я. По какой-то непонятной мне самому причине в моих словах прозвучали угрожающие нотки.

Нев подходит ближе, словно собирается выпроводить меня, но я не двигаюсь с места. Тогда он принимается возбужденно шагать туда-сюда, сжав кулаки и нервно потирая их друг о друга, будто выжимает мокрое белье.

– Я всего лишь хочу знать, что с Джошем, – тихо говорю я, глядя ему в глаза.

– Что с Джошем? – эхом повторяет за мной Нев, хрустя пальцами. – Тебе-то какое дело? – Он нависает надо мной, и я чувствую запах немытого тела. – Думаю, тебе лучше уйти.

Я встаю – и теперь уже я нависаю над ним. Оказывается, я почти на голову выше него.

– Так где Джош? В школе?

Он глядит на меня, потом отводит взгляд.

– Да, точно, в школе, учится паренек, – быстро бормочет он, и мне ясно, что он не верит сам себе.

– Я же вижу, что ты лжешь, Нев.

– Лгу? Да как ты?… Говорю тебе, приятель, в школе он, это прямо за углом, скоро вернется – за уроки засядет. Или в футбол с ребятами убежит гонять… его вечно на ужин не дозовешься – любит он футбол, мой Джош…

С ним что-то не так. Он стоит у каминной полки, вцепившись в нее, чтобы не упасть, его трясет, а глаза вдруг остекленели, как будто с ним случился припадок.

– Ты в порядке? – осторожно спрашиваю я, дотрагиваясь до его руки. – Вот, присядь лучше. – Я довожу Нева до его кресла, и он тяжело опускается на подушки, стараясь восстановить дыхание.

– Мой Джош умер пять лет назад, – говорит он, смотря в стену.

Я встречаю его признание молча, и он, тряхнув головой, продолжает:

– Ему не стало легче. Бедный мой малыш. Так в Праге и умер. – Он отворачивается от полки с ангелочками и наклоняется вперед, ко мне. – Он тоже лечился в этой клинике, клинике доктора Сладковского, и ему там тоже не помогли. Я ничего не понимал. Я ведь столько отзывов прочитал – он вылечил стольких мальчиков и девочек… Но Джоша почему-то вылечить не смог.

– Что… Я не… погоди. Почему же тогда ты убеждал всех, что Джош выздоровел? – Я чувствую, как по затылку бегут мурашки.

Нев пожимает плечами. Его левая нога отбивает бешеный ритм о ковер.

– Бред какой-то, – говорю я. – Как же тогда твои письма, фотографии с Джошем? Я же слышал его голос, когда тебе звонил! Ты еще попросил его разуться, а потом он смотрел мультики… А это видео, где вы с ним одеты, как Бэтмен и Робин? Как ты все это объяснишь?

Нев еще глубже оседает в кресле, словно пытается в нем спрятаться.

– На первых фотографиях был Джош. Он проходил тогда лечение в клинике. А потом я стал присылать тебе снимки Тима, его двоюродного брата. Они одногодки, да и похожи так, что люди их иногда путали. Тим – это парнишка моей сестры.

Слова комом застряли у меня в горле. От жалости, которую я испытывал к Неву еще пару минут назад, не осталось и следа.

– То есть ты заставил своего племянника притвориться Джошем?

– Нет, нет, все не так было. Тим знал, что случилось с Джошем и чем я занимаюсь. Поэтому, когда мы переодевались и записывали наши потешные видео, он думал, что тоже, вместе со мной, помогает больным деткам. И так радовался. Ему нравилось им помогать, честное слово. Слушай, я не знаю, что тут еще можно сказать… ты прости меня. Я сожалею, правда.