Небо принадлежит нам

В аэропорту было светло и чисто. Мы без проволочек прошли паспортный контроль и сразу же забрали уже ожидавший нас багаж. Я приготовился к тому, что с такси здесь туго, но их оказалось предостаточно, к тому же диспетчеры говорили на английском.

– Мама уже звонила? – спросил Джек, когда мы отъехали от терминала.

– Нет. Но не забывай – она с бабушкой, а бабушке нездоровится.

– У бабушки тоже поломка, как и у меня?

– Да, но тебя мы скоро подлечим.

Джек, казалось, этого не услышал:

– А мама скоро приедет?

– Она не может приехать, Джек. Ей нужно помогать своей маме.

– Ее маме?

– Да. Бабушка – это мамина мама.

– А-а, – протянул он.

Мы ехали по чистеньким пригородным улицам. Я думал, окраины Праги мало отличаются от Катовице, в котором мне довелось бывать несколько лет назад по работе, – те же безликие грязно-желтые дома и автобусные остановки, разрисованные граффити. Однако ничего подобного. То, что я видел, напоминало скорее Австрию: огромные виллы в кубическом стиле, роскошные сады, здания посольств с развевающимися на ветру флагами.

Таксист говорил по телефону на чешском, и я с удивлением вслушивался в его странную, ни на что не похожую речь. Казалось, он вообще не произносит гласных, но его слова звучали мягко и четко, словно он кого-то успокаивал. Джек был всецело поглощен картинкой за окном и то и дело щелкал кнопкой своей камеры, фотографируя снег.

Мы миновали скромную усадьбу, пару неработающих ларьков с едой, и вот среди деревьев показалась клиника – современное здание с громадными квадратными окнами, покрытое гигантскими синими плитами.

Было три градуса ниже нуля, но ярко светило солнце, и клиника, сияющая в его лучах, производила впечатление престижного спа-центра. На лавочках сидели люди, кутающиеся в куртки или одеяла, и читали книги и журналы. Когда мы подошли ближе, нашему взору предстал сад с прудом, подернутым льдом, и извилистой дорожкой. На сайте говорилось, что она предназначена специально для прогулок босиком.

Внутри помещение представляло собой уютное сочетание стекла и дерева. В приемной стояли зеленые кресла, напоминавшие капсулы, и мягкие прямоугольные диванчики.

– Папа, зачем мы сюда пришли? – спросил Джек.

– Чтобы встретиться с врачом, который будет тебя лечить.

Джек потянул меня за руку, и в его глазенках промелькнул страх.

– Папа, они же не будут давать мне лекарство? Химическое лекарство?

– Ну что ты, Джек, конечно нет. Не волнуйся.

Я назвал секретарше свое имя, и она попросила нас немного подождать. Очередь на прием в клинике была внушительной, но Нев, до сих пор поддерживающий теплые отношения с сотрудниками приемной, дернул за кое-какие веревочки, и нас согласились принять в срочном порядке. Мы с Джеком уселись в кресла-капсулы, и со своего места я видел, как в кафе, находившееся за стеклянной дверью, потихоньку подтягиваются пациенты. Все они были чрезвычайно худы, но их ухоженные, пусть и изможденные лица, шикарные дорогие шали, наброшенные на плечи, создавали впечатление, что люди это весьма и весьма обеспеченные.

– Это как кресло в космическом корабле, – восхищенно заметил Джек. Его худенькие ножки свисали с края кресла, не доставая до пола.

– Ты похож на черепаху, – поддразнил я его.

Он улыбнулся:

– Сам ты черепаха.

Нас проводили в кабинет доктора Сладковского и снова попросили подождать. Обстановка была мрачноватая: вдоль стен стояло несколько черных кожаных кушеток, полки книжных шкафов были заполнены толстыми томами и коллекциями старинных хирургических инструментов. На стене, вперемешку с наградами и сертификатами, висели фотографии самого доктора: Сладковский на охоте; Сладковский пожимает руку знаменитостям; Сладковский высоко в горах, на фоне клубящихся облаков.

Когда он наконец появился, я немного опешил: это был достаточно молодой человек – я думал, он намного старше, – со здоровым румянцем на щеках и усами, скрывающими последствия заячьей губы. Он был в белом халате с инициалами «З. С.», вышитыми на левой стороне груди. Кожа его лица казалась неоднородной, как будто на нее то там, то здесь нанесли телевизионный грим.

– Здравствуйте, мистер Коутс.

Сладковский энергично потряс мою руку. Его ладонь была очень сухой.

– А ты, наверное, Джек? Привет, Джек. – Джек слабо улыбнулся и крепче прижался ко мне.

– Тебе нравятся бассейны с шариками, Джек?

Тот неуверенно кивнул.

– Что ж, это хорошо, потому что у нас как раз есть один – и он замечательный. Хочешь, Ленка отведет тебя к нему? Кто знает, может, она даже угостит тебя конфетами.

В боковую дверь вошла высокая блондинка. Она улыбнулась и протянула руку Джеку, но тот так растерялся, что не двинулся с места.

– Все хорошо, Джек, – успокоил я его. – Смотри, какая милая тетя. Почему бы вам не пойти и не поиграть?

Джек осторожно слез со стула и подал Ленке свою тоненькую ручонку.

– Спасибо, что приехали к нам, мистер Коутс, – произнес Сладковский, когда дверь за Ленкой и Джеком закрылась.