Небо цвета крови

Терзаемый этими вопросами, переминаясь с ноги на ногу — наступил на торчащую из-под земли кем-то пожеванную покрышку и, кривясь от тяжелого болотного духа, еще раз окинул взволнованными глазами кошмарный омут — полная безнадега. Последнее, что оставалось, — карабкаться по незатонувшим сооружениям детской площадки, пытаясь не соскользнуть в ядовитую муть. Но и здесь не все так гладко, как могло бы показаться на первый взгляд — пузыри, лопающиеся то там то тут, словно шарики, в значительной степени все усложняли.

— Никаких альтернатив тут больше не вижу, — проговорил я и, сделав решительный шаг вперед, прибавил так, как будто меня кто-то силком тащил на это чертово болото: — Или так, или вообще никак. Эх…

Размял подмерзшие ладони, точно готовясь к затяжному прыжку, плечи и зашагал к тому месту, откуда рассчитывал взять старт, — невысокой железной скамейке, густо облепленной какими-то корнями.

Бульк…

Миновав толстое прожженное до дыр дерево, под каким уже плескалась затхлая вода, — с разбега запрыгнул на лавочку и чуть не бултыхнулся в варящуюся кипень — та очень нехорошо скрипнула, прогнулась назад и начала погружаться в вар.

«Не везет так не везет!» — мелькнула в уме единственная мысль.

Не дожидаясь, когда лавка совсем затонет вместе со мной, я в лихорадке заметался, заприметил помойку и, зачем-то вздохнув, перекинулся на нее, а оттуда — сразу на качели. В этот момент болото, как бы почувствовав присутствие чего-то живого, теплого, надуло, словно щеки, несколько внушительных пузырей и одновременно взорвало, желая спихнуть к себе вниз. Пригнувшись от дурно пахнущих комьев глины, насколько это получилось, — мигом перелетел на погнутую обросшую горку, потом на городок, пробежался по короткому деревянному мостику с переломанными дощечками, уклоняясь от летящих кусищ грязи, и соскочил на крышу детского автомобиля, под каким обильно курился какой-то бледный пар.

«Хоть один раз не туда сверну — ходов уже не останется…» — холодно подумал и, туго подтянув ремень винтовки, добавил тихо:

— А подыхать вот так не очень-то и хотелось бы.

Перемещаясь от одной детской постройки к другой — продолжил свое путешествие через смердящую дремучую болотину. Наконец, когда взобрался вверх по перепачканному баскетбольному щиту, подпирающему дырявый сетчатый забор, и скатился по нему, с ходу влетев в песочницу, заваленную горой мокрого снега, ненасытная трясина все же оставила в покое, продолжила гневно кипеть вслед, наверно по-своему проклиная. Теперь передо мной открывались целых два безопасных маршрута: первый — через территорию детского садика, второй — по неширокой заасфальтированной дороге, тянущейся вдоль. Ни тот ни другой, в принципе, не давал никакого особого преимущества во времени, но в первом случае идти было привычнее и даже удобнее, потому что сад сразу выводил к заброшенной младшей школе, а оттуда до супермаркета — вообще рукой подать.

— Ну-с, так и поступим, что ли? — обратился к себе с вопросом. — Ты как, Курт, не возражаешь?

И, выбравшись из песочницы, — побрел к бетонному забору, чавкая по еще пока что не зыбкой грязи, лениво омывающей его. В том, что болото вскоре засосет всецело весь детский сад, — сомнений не оставалось, однако произойдет это уж точно не сегодня, не завтра, и не через пару месяцев — слишком большая область для захвата. А там предвещается бурная дождливая весна, знойное лето, и топь непременно подсохнет, обмелеет, потеряет в размерах. Тогда ходить через нее станет гораздо проще и менее накладно, нежели сейчас.

Перемахнув через склизкий забор, я с треском рухнул в кустарник, разросшийся сразу внизу, наряженный, словно елочными игрушками, обомшелыми грязевыми наростами, и принялся выкарабкиваться. Погода держалась хорошей, не морозной. Светило солнце. Бойко шумел ветерок. Над двумя идущими друг за другом двухэтажными корпусами, выложенными голубовато-серой плиткой с большими зарешеченными окнами, скрипели, будто костями, огромные бесформенные деревья. На сгнившие перила и ступени пожарных лестниц в два-три витка сизой катанкой намотался «полоз» — растение-паразит, сумевшее без труда приспособиться к нынешнему своенравному климату. На подъездах разрослись жухлые лохматые травы. Декоративные колонны поделили поровну между собой шерстистый мох и плесень. В другой стороне, у давным-давно обвалившихся веранд, расписанных выцветшими героями мультфильмов, и вовсе выросла целая непроходимая трущоба из щупленьких, но страшно колючих и шипастых кустов. Едва заметную сквозь пепел вперемешку со снегом тропинку, выложенную камнем, — и ту уже заняла жирная шевелящаяся бледная лоза, имеющая очень интересную особенность: кочевать с места на место. А за всеми этими дикими зарослями гремел звонкий собачий лай, сливался с воем ветра.

Гав!.. Гав! Р-р-р…

— Вот на них-то сейчас нарваться хочется меньше всего, — прислушавшись, невесело пробубнил я, топча ботинками лозу, какая на ощупь чувствовалась тверже всякого кирпича. — Если заметят — будут преследовать, пока не загрызут. По-другому они и не умеют. Иначе все бы давно передохли.