Небо цвета надежды

– Доктор говорит, у нее шок от того, что ее разлучили с матерью, – сказал Динеш, – и долго держали в темноте. Он прописал ей витамины. Но больше ей никакого вреда не причинили. По-моему, ей полезно будет несколько дней пожить у тебя.

Когда Динеш предложил мне оставить девочку у себя, я оторопела.

– Так ей будет лучше, – добавила Саира, – если все пойдет как надо, перевезем ее сюда. Она пережила сильное потрясение, а с тобой ей спокойно.

– Но… я понятия не имею, как заботиться о ребенке. Я…

– У тебя все получится. Ты уже давно с нами работаешь. – Динеш похлопал меня по спине.

Я беспомощно огляделась и увидела воодушевление в глазах Динеша и Саиры и мольбу – во взгляде девочки.

– Все будет хорошо, – улыбнулся Раза, и его ободряющая улыбка придала мне сил.

– Ладно, – согласилась я и повела девочку к машине Разы.

Девочка заснула на заднем сиденье, Раза сосредоточенно смотрел на дорогу, а я в тишине предавалась размышлениям.

– Наверное, я не справлюсь, – сказала я Разе, когда он остановил машину возле моего дома и вышел проводить нас.

Девочка спала у меня на руках, и я чувствовала, как ее грудь медленно поднимается и опускается.

– Справишься, – сказал Раза, останавливаясь у дверей моей квартиры, – ты уже больше двух лет этим занимаешься.

Я кивнула, приглашая его войти. Девочку я отнесла к себе в комнату и уложила на кровать.

– Все у тебя получится. А если что-нибудь понадобится – звони, – улыбнулся Раза.

Я была благодарна ему за эту улыбку и, когда он возвращался к машине, смотрела на него с балкона. По мере того как он удалялся, его высокая фигура и широкие плечи словно сжимались, а дойдя до машины, он остановился и обернулся, зная, что я наблюдаю за ним. Он стоял и ждал, как всегда ждал меня. Я слабо махнула рукой, он помахал в ответ, сел в машину и уехал. Между припаркованными внизу машинами остался небольшой пятачок, опустевший, как и мое сердце. Раза стал неотъемлемой частью моей жизни, мы не просто занимались благотворительностью, мы ходили вместе в кино, держались за руки и подолгу прогуливались по набережной Марин-драйв. Именно Раза сводил меня на «Сенчури Базар» – единственное место в Бомбее, которого я старательно избегала. «Тебе нужно туда сходить», – настаивал Раза, убеждая меня не бояться воспоминаний. Как оказалось, на базаре появились новые магазины – они выросли там, где когда-то расстались с жизнью люди. Мы прошлись по улице, мимо ресторанов и магазинов, перекусили в «Удипи», разрушенном во время взрыва, но восставшем из руин. На нескольких старых зданиях еще виднелись трещины, и кое-где на месте старых деревьев торчали пни, но, кроме этого, о взрывах ничто не напоминало. Похоронив воспоминания, люди продолжали жить. Мы с Разой сидели на тротуаре перед книжным магазином, где я когда-то обещала Мукте научить ее английскому. Когда я рассказала об этом Разе, он взял мою руку и поцеловал. Мне было очень приятно, настолько, что я сама удивилась. Невероятно, думала я, с Брайаном мне хотелось убежать от воспоминаний, стать другой, непохожей на ту девочку, которая организовала похищение, а с Разой я отдыхала и больше не пыталась убежать от мыслей. Но когда Раза снова поцеловал мне руку, я сказала:

– Чудесно, что у меня есть такой друг, как ты.

Его улыбка угасла, и он выпустил мою ладонь. Мне действительно хотелось думать, будто нам хорошо и так, будто ничего, кроме дружбы, нам не нужно. Но в такие дни, глядя ему вслед, я чувствовала, как в сердце вползает боль, оттого что однажды он может оставить меня. Я вздохнула и, встряхнувшись, вернулась в квартиру.

Поселив в этом доме ребенка, я словно воскресила все воспоминания о Мукте. Той ночью, лежа рядом со спящей Ашей, я глядела в усыпанное звездами небо и вспоминала еще одного ребенка. Запеленатый в белое младенец, которого похоронили во время праздника Дивали, – мы с Муктой тоже дали ему имя Аша. Сохранила ли Мукта в памяти то, что помнила я?

Это были нелегкие дни. Каждый раз, когда я пыталась заговорить с Ашей, она принималась плакать.

– Я хочу к амме. Отведи меня к ней – ты же обещала!

– Ладно, ладно, ты знаешь, где она? – спрашивала я. – Как ее зовут?

– Амма! Я зову ее амма! – кричала она и забивалась в угол.

Она нехотя разрешила мне искупать и переодеть ее. Во время обеда и ужина я ловила ее на том, что она набивает карманы едой и прячет куски под одеждой.

– Если захочешь, можешь поесть в любое время, – говорила я, но она лишь молча смотрела на меня и продолжала рассовывать еду по карманам. Я не препятствовала. Работая в реабилитационном центре, я узнала, что только таким образом можно завоевать их доверие.

На третий день, когда я уговаривала малышку выйти вместе со мной на прогулку, в дверь постучали. На пороге стоял Навин.

– Как поживаешь, Тара?

Ни улыбнуться, ни одарить его ответной любезностью у меня не получилось.

– Наверное, неплохо, – сказала я, развернулась и прошла в комнату, оставив дверь открытой. Навин последовал за мной, а с ним проскользнул и его пятилетний сын. Я и глазом не успела моргнуть, а мальчик уже тянул Ашу за руку прочь из квартиры, играть на улице.