Небо цвета надежды

– Да, впервые. Я и не думала, что в одной комнате может жить сразу столько народу.

– Ты же выросла в Индии – разве ты никогда подобного не видела?

– Нет, – я покачала головой, – наверное, папе хотелось, чтобы я видела только хорошее.

– Хм… Помогать тем, кому повезло меньше, чем мне, – занятие очень благодарное.

– Папа тоже так говорил… Как же давно это было.

Раза сочувственно улыбнулся:

– Ты, наверное, скучаешь по нему.

– Конечно. Очень!

Минут через десять мы остановились перед обветшалым чоулом[61]. Штукатурка облупилась, а кирпичные стены расчерчивали такие глубокие трещины, что мне показалось, будто здание вот-вот рухнет нам на голову. Снаружи выстроилась целая вереница женщин – с тазами и ведрами в руках они ждали своей очереди набрать в колонке воды. Мы прошли мимо уборной, и в нос мне ударило зловоние. Раза сказал, что на весь чоул, где живет множество семей, здесь всего одна уборная. Взобравшись по лестнице на второй этаж, мы остановились перед открытой дверью.

– Вот мы и пришли, – сказал Раза, – тут живет Салим.

Дверь была открыта, как почти повсюду в чоуле. Силясь унять страх и злость, я шагнула внутрь, на веранду, где болтали женщины и задирались мальчишки, а на перилах сушилось белье.

– Салам алейкум, Раза-бхай, – послышался из темной комнаты голос Салима. Лица его в сумраке я разглядеть не смогла.

– Ва-алейкум ассалом, – ответил Раза, и они по-братски обнялись.

Меня Салим не узнал и лишь пригласил Разу войти. Я последовала за ним, отгоняя воспоминания о том давнем вечере. Когда глаза привыкли к полумраку, я наконец рассмотрела лицо Салима, утратившее мальчишеские черты, которые подсовывала мне память. Глубокие морщины, особенно отчетливые, когда Салим улыбался, вокруг глаз залегли темные тени, на лбу белел неровный шрам.

– Чай, кофе? – спросил он, переведя взгляд с Разы на меня, и указал на единственный в комнате диван.

– Нет, благодарю, – ответила я.

– Тара-мемсагиб, в моем доме гости от угощения не отказываются и голодными не уходят. Такой уж у нас обычай.

– Тогда мы оба выпьем чаю. Спасибо, – поблагодарил Раза.

Салим махнул рукой в сторону кухни и кивнул.

– Тара-мемсагиб, в 1993-м, во время взрывов, каждый из нас потерял кого-нибудь. А потом нам, мусульманам, пришлось расхлебывать и расплачиваться, словно все мы были в этом виноваты. Поэтому ты уж прости, но вины за гибель твоей матери я не чувствую.

Я молча смотрела на него, а воспоминания комом застряли у меня в горле.

– Салим, мы пришли сюда лишь по одной причине, – проговорил Раза.

– Ну конечно, Раза-бхай, – невозмутимо согласился Салим, после чего повернулся и позвал: – Наджма!

Из кухни вышла худенькая женщина в никабе. В руках она держала поднос с чаем и печеньями. Сквозь узкую прорезь мне были видны лишь ее глаза.

– Моя жена, – представил ее Салим, когда она поставила перед нами поднос и принялась разливать чай.

– Мы разыскиваем девочку, жившую в семье у Тары, – напомнил ему Раза.

– Да разве же я ее помню? – Салим бесстрастно отхлебнул чаю и посмотрел куда-то мимо нас, будто бы стараясь вспомнить. – Говорят, ты сейчас большой человек, Раза-бхай. Всем помогаешь – неважно, кто какой религии. Вот только с чего ты решил, что мне что-то известно об этой девочке? По-твоему, это я ее похитил, да?

Словно перепуганный котенок, я спряталась за спину Разы, дожидаясь его ответа.

– Салим-бхай, – миролюбиво начал Раза, – ей лишь хочется знать, что именно тебе известно.

– Поверь мне… – На миг умолкнув, Салим глубоко вздохнул. – Если бы это сделал я, то ты, Раза-бхай, узнал бы об этом первым. Клянусь Аллахом, эту девочку похитил не я. В ночь, когда ее похитили, меня как раз арестовали полицейские. Ты что же, сам не помнишь?

Уверенность, с которой он врал, заставила меня нарушить молчание.

– Ты лжешь. Это ты ее похитил. Я тебя видела, – проговорила я дрожащим голосом.

Он взглянул на меня и медленно, оскалив зубы, произнес:

– Это… Не… Я! – Лицо исказила гримаса ярости, тут же воскресившая в моей памяти воспоминания, от которых у меня перехватило дыхание. Я вновь была маленькой девочкой и рыдала, умоляя отпустить меня. Я вскочила и, задыхаясь, бросилась к выходу.

Раза метнулся следом:

– Будет тебе, успокойся!

– Да ладно, я не хотел тебя пугать. – Скрестив на груди руки, Салим прислонился к двери.

– Заткнись, Салим, – осадил его Раза.

Салим скрылся в комнате. Я посмотрела на Разу.

– Ты же понимаешь, он врет! Тот похититель – это он и есть! – в который раз повторила я, хватаясь за соломинку.

Раза кивнул:

– Видимо, нам пора уходить.

Спускаясь по лестнице, я недоумевала – чего я вообще ожидала от этой встречи? Неужели я и впрямь думала, что Салим кинется мне в ноги и покается? Как же я была глупа, предполагая, будто он скажет, куда увез Мукту, и это поможет мне отыскать ее!

Уже почти внизу мы услышали голос Салима:

– Эй, Тара-мемсагиб, не обижайся. Я и впрямь не похищал ту девочку. – Мы подняли головы, и Салим усмехнулся. Он стоял, облокотившись на перила, с сигаретой в руке. – Но я тебе кое-что скажу. Много лет назад я видел эту девочку в одном борделе в Каматипуре.

Глава 23 Мукта