Небо цвета стали

– Еще с полмили – и нам придется остановиться. Не станем рисковать ночной дорогой по этому лесу.

– Тропинка, – хриплый шепот был едва различим. – Налево.

Кайлеан поехала в указанном направлении. И правда – в десятке-другом шагов деревья словно редели, а между пожелтевшими прошлогодними папоротниками вилась узкая тропинка.

– Как далеко она нас уведет? Коням нужен отдых.

– Милю. Потом – курень смолокуров.

Они углубились в лес. Сперва Кайлеан, за ней Лайва, колонну замыкала Дагена.

«Странная же мы троица, – подумала Кайлеан. – Три разные лошади, три разных народа, три разные женщины. Слабо вооруженные, без припасов и вещей, едущие лесом почти в сумерках. Прекрасно. Знай Ласкольник, как все закончится, – уж он бы нам по задницам понапинал».

Однако из замка они забрали самое ценное: собственную голову на плечах; все остальное: животные и вещи – было делом второстепенным и во многом случайным. Потому теперь она ехала на маленьком горном коньке, длиннохвостом и длинногривом, сидя в седле, предназначенном для более крупного животного. Хотя подпругу она затянула на последнюю дырку, оставалось неприятное впечатление, что она вот-вот опрокинется и повиснет головой вниз. Их проводница получила широкоспинного, тяжелого тяглового коня, который всю жизнь провел впряженным в повозки и которому, должно быть, врожденный флегматизм позволял не нервничать и не сбрасывать всадника. Дамское седло, наложенное ему на спину, похоже, доставляло ему немалое неудобство. Лучше всего было Даг. Подаренный ей Аэрихом скакун благородных кровей выглядел чудесно, а стилизованная под военную сбруя придавала ему гордый и боевитый вид.

По крайней мере пока что.

Кайлеан полагала, что из трех их коней он падет первым, созданный для скачек, атак на врага, проходов в парадах с заплетенной в косицы и перевязанной бархатом гривой. Путешествие по горным уступам сломает его быстрее, чем рабочую лошадку или ее коника, который, в конце концов, здесь и родился.

Она склонилась в седле.

– Внимание, ветка.

Им и так повезло, что вырвали из конюшни хотя бы этих животных. Среди хаоса, резни и крови.

По оценке Кайлеан, после длившегося половину ночи и весь день путешествия они удалились от замка на добрых сорок миль, может и больше. Оставили за собой смерть и безумие, трупы на стенах и на подворье, странную Силу, что ярилась в коридорах, тени, прыгающие по стенам. И Саинху Гемель, которая противопоставила нападавшим свои умения и прикрыла их бегство, крича:

– Заберите госпожу! Заберите ее в савхорен.

Когда бы на них тогда не напали, все могло бы пойти иначе. Может, атаковавшие направились к единственному окну, а может, привлекла их Сила, скопившаяся в комнатке, – не важно. Важно, что стекло внезапно разбилось вдребезги, влетев внутрь вместе с частью рамы, а в следующий миг ветер задул свечи – и они уже не были одни.

Через дыру в окне ворвались двое: боги ведают, каким чудом они взобрались по стене, но сразу же бросились на служанку. Если бы не Бердеф, с которым она была соединена, Кайлеан наверняка увидала бы лишь размытые тени, поскольку нападавшие преодолели расстояние от окна до Саинхи быстрее, чем, казалось, такое возможно. Только позже, вспоминая то, что случилось, она поняла, что те вовсе не двигались с некоей недоступной смертным скоростью, а тянули за собой туманные полосы, словно тела их исходили паром, оставляя в воздухе тенистые отпечатки. Сила Саинхи прыгнула им навстречу, оплелась вокруг, загустела. Это замедлило их настолько, чтобы можно было различить подробности: серые одежды, серые капюшоны, длинные узкие клинки в руках. Ударили они по защите служанки в тот миг, когда Кайлеан и Дагена включились в игру.

Проклятие, до сих пор, когда она об этом думала, все пыталась найти какое-то разумное объяснение – но истиной было то, что руководствовались они инстинктом. В атакующих крылось нечто нечеловеческое, некая черта, некая неправильность в движениях, в положениях тел – что-то, что аж вопило: «Опасность!» В крике, который они услыхали перед самым нападением, таилась смерть.

Нападавшие проломили защиту Саинхи, а полосы светлых чар прогрызались сквозь ее темные ленты, словно раскаленные уголья сквозь ледяную глыбу. Серые клинки от ее горла отделяло уже лишь несколько футов.

Кайлеан потянулась к силе и быстроте Бердефа, а он уступил ей без сопротивления. Она соскочила со столика, ухватилась за его крышку, крутанулась на пятке и метнула мебель в ближайшего нападавшего. В столике было фунтов пятьдесят, и он ударил в спину нападавшего с такой силой, что тот сделал пару шагов вперед и упал на колени, а окружавшие его светлые полосы приугасли, сразу поглощенные темнотой.

Он зашипел – Кайлеан до сих пор чувствовала мурашки по коже, вспоминая этот звук, – и попытался встать. И тогда второго нападавшего осыпала горстка зерен четок.