Небо цвета стали

Дагена помогла ей подняться и почти силой усадила на постель.

– Спасибо. – Мысли продолжали хаотически кружить, слова не совсем еще совпадали с понятиями, но эти, простейшие, она находила без труда.

– Не за что. На будущее же запомни: не следует соединяться с ним на срок больший, чем половина дня.

– Знаю… Теперь знаю… Когда ты стала подозревать?

– Когда, глядя на моего коня, ты начала истекать слюною.

– Это нисколько не причина, я и теперь истекаю слюною, стоит мне подумать о твоем коне.

– А отчего не об этом тяжеловозе?

– У него копыта больше, его было бы труднее загрызть.

Они улыбнулись. Шутка была дурацкой, но пока развлекает их одно и то же – все в порядке.

Дагена первой сделалась серьезной:

– Нам следует принять решение насчет дальнейших действий, Кайлеан. Должны ли мы сопроводить ее, куда она желает, или нужно повернуть и передать ее в руки Крыс.

– Мы поклялись.

Поклялись. Пробиваясь сквозь замок, сквозь хаос и темноту, ведомые служанкой Лайвы, они не знали, что это приведет их сюда, к пустому куреню, и почти наверняка к обвинению в измене, что повиснет над их головами.

То, что происходило в замке, непросто было назвать штурмом: они не видели толп врагов, врывающихся сквозь выломанные врата, – только крики и стоны, какой-то вой, доносящийся из кордегардии, вонь жженой шерсти, сияние сотен солнц, что внезапно взорвалось в одном из окон. В первом же коридоре они вооружились: Кайлеан саблей, а Дагена коротким копьем, хотя оказию использовать оружие они получили только на ступенях, что вели на второй этаж. Две тени внезапно вырвались из ниш в стенах и напали, рассчитывая на полумрак и растерянность. Но того, кто вырос в пограничье Великих степей, было непросто застать врасплох.

Сабля, которую Кайлеан сняла со стены, может, и не была самой острой, однако кончик ее оказался заточен. Девушка парировала удар широкого ножа и контратаковала так быстро, что два звука слились в один. Противник ее повис на клинке, она позволила ему соскользнуть с него – и пинком отправила врага наземь. Второй убийца присоединился к нему мигом позже. С раздраженной Даг лучше было не задираться.

Казалось, что ведущая их женщина вообще не заметила схватки. Шла вперед, бормоча себе под нос:

– Эвелунрех и вех’заав, проклятые памятью Эйнрэе бездушные твари. Слишком долго, слишком… нужно было убегать… Каналоо, чтоб ты сдох сразу, как покинул лоно… нет у меня другой дороги… нужно искать спасения в савхорен. Они боятся… они все еще боятся… Но где хел’заав… где голова…

Они добрались до спален графской семьи и сразу направились в комнаты Лайвы. Когда Саинха открыла двери, молодая дворянка сидела на постели с бездумными глазами.

Потом был проход сквозь замок с аристократкой, которая шла безвольно, словно одурманенная. Дважды они натыкались на трупы, в обоих случаях в одеждах слуг, продырявленные столькими ударами, что непросто было поверить, что человеческое тело сумеет столько выдержать. А замок давал понять, что убийства еще не прекратились: крики, стоны, дикие вопли доносились с разных этажей, а внезапные вспышки света, странные запахи, ветер, что дул не пойми откуда, дрожь пола свидетельствовали, что кто-то играет Силой. Наверное, они не сумели бы добраться до конюшен, не натолкнувшись на нападавших, когда бы служанка Лайвы не свернула в боковой коридор и не отворила укрытую в стене дверь.

– Тайный переход? – Дагена заглянула внутрь и принюхалась.

Служанка пожала плечами:

– Не такой уж и тайный, молодые господа часто им пользуются, им можно добраться прямиком до конюшен.

Говорила правду. Туннель между стенами заканчивался за деревянной перегородкой в одном из пустых боксов. Смазанные петли свидетельствовали о том, что использовали его часто.

Только вот гости их наведались и в конюшню. Кайлеан знала об этом уже на середине лестницы, поскольку в воздухе все сильнее чувствовался аромат смерти. Не только запах крови, но именно смерти, вони распоротых животов, лимфы, а прежде всего страха. Именно так она чувствовала: страх, этот особый род пота, выступающий на коже, когда живое существо оказывается нос к носу с перехватывающей дыхание опасностью, перед которой нет спасения. У смерти – собственный запах.

Попав в конюшню, поняла Кайлеан и то, что у смерти есть и собственные формы: распоротые брюхи, раскиданные по земле внутренности, куски кожи, срезанные с боков и свисающие, словно пародия на крылья. И что конский труп может стоять на ногах, подвязанный ремнями, переброшенными от хребта к потолку. И поняла, какое это производит впечатление, если труп тот окажется хорошо освещенным несколькими масляными лампами.

Дагена резко отвернулась, и ее стошнило. Кайлеан словно ничего не ощущала. Бердеф ее прикрыл, оттолкнул ужас этого зрелища, потому, когда она заговорила, голос ее был почти нормальным:

– Почему? Почему так?

– Почему Эвелунрех так развлекаются? Потому что ищут свои сердца. Потому что никто им не помешает. Потому что могут.

– Это они убивают людей в горах?

– Да.