Небо цвета стали

Ох, на самом деле Кей’ла никогда не странствовала с таким караваном, но легко могла себе представить, что делается внутри. Кони сбиваются с шага, возницы пытаются удержать строй, видны лишь три фургона впереди и столько же позади, экипажи боевых фургонов всматриваются в серую стену, пытаясь разглядеть кочевников, прежде чем те внезапно выскочат перед ними, засыплют стрелами и исчезнут. Главное превосходство, имевшееся у арбалетчиков, – возможность бить врага с большого расстояния, прежде чем он успеет подобраться поближе, – исчезло. Колесницы… Кей’ла несколько раз наблюдала за тренировками Ручьев и Волн, уже перед тем как они двинулись на север, и знала, как много места нужно большому отряду колесниц, чтобы сражаться с толком. Куда больше, чем такого же размера отряду конницы. Как ребенок, выросший в приграничном городке, полном конных забияк, Кей’ла легко могла заметить разницу. К тому же ни одна Волна не сумеет сражаться, не видя врага. Дер’эко сказал ей однажды, что для командира колесниц самое главное – глаза, потому что нет ничего хуже повозок, что сталкиваются друг с другом, вместо того чтобы выполнять маневр.

А кочевники лишили их глаз. Причем простейшим из возможных способов, в чем Кей’ла убедилась, когда из пыли выехала галопом группка из десятка всадников, тянущая за собою привязанные за лошадьми ветки. Сделали круг, подняв тучу пыли, и исчезли.

Ох… Владычица Степей, пошли им дождь.

* * *

Караван истекал кровью. Вот только кровью были не боевые фургоны, а колесницы. Теряли людей и коней. А хуже всего было то, что они ничего не могли поделать. Дер’эко даже не знал, сколько у него осталось экипажей, поскольку Третья Волна растянулась вдоль правого бока Бронированной Змеи почти на милю, в трех колоннах, должных отгородить кочевников от обоза. Внешняя линия боевых фургонов пребывала где-то в пятидесяти ярдах слева, но и так – он едва замечал абрисы больших повозок. Его отряду приходилось подстраиваться под скорость всего обоза, которая все падала, и теперь он делал не больше полумили в час, дерганым ритмом, во время которого фургоны то и дело останавливались, чтобы не столкнуться, возницы кричали, а животные все больше нервничали.

Се-кохландийцы главенствовали на поле битвы. Атаковали с разных сторон, разным числом и с разной частотой. К тому же они вновь сменили тактику. На этот раз стреляли не только по лошадям, но и по людям, и многие Фургонщики убедились, что стрела, выпущенная с тридцати шагов, совсем неплохо справляется с кольчугой. В результате экипажи начинали бить из луков по всему, что появлялось в поле зрения. Чаще всего – в собственные видения.

Кочевники же не давали передышки, появлялись по нескольку десятков, засыпали колесницы стрелами и исчезали. Иногда просто возникали, чтобы сразу отскочить, исчезнуть, словно призраки. А порой… как несколько минут назад – бросались во фронтальную атаку, въезжая между колесницами, рубя саблями по головам лошадей и коля копьями в открытые ноги, сходясь лицом к лицу с экипажами фургонов, прежде чем лучники верданно успевали потянуться за другим оружием. И только оттого, что Волна формировала три линии обороны, до сих пор не прорвались сквозь них, – но та короткая схватка стоила им почти Ручья. Утверждавший, что неподвижная колесница – мертвая колесница, был прав. Еще несколько такого рода атак – и кочевники доберутся до боевых фургонов, а караван не получит ничего, кроме потери большей части колесниц.

Долго, долго, коротко.

Звук рогов звучал словно плач, словно признание проигрыша. Долго, долго, коротко. «Стой!»

Боевые фургоны останавливаются, экипажи выскакивают и выпрягают лошадей, другие, из внутренних рядов, въезжают в отверстия от запряжек, в последних футах толкая свои повозки вручную. В несколько минут возникает линия почти без разрывов, потому что хороший эн’лейд не забывает о своих колесницах. Через каждые полдесятка фургонов есть проход, блокируемый при необходимости щитоносцами. Третья Волна ждет сигнала возвращения, ухода внутрь лагеря, но время выстраивания Броневой Стены дольше, чем при спокойном путешествии. Люди и животные нервничают, кое-где ряды слишком растягиваются, в других местах – сбиваются в кучу. Именно потому караван редко ведут ночью – слепота вызывает не меньший хаос, чем атака целой вражеской армии.

Наконец – коротко, коротко, коротко: «Колесницы в лагерь!»

Кочевники только в двух местах атаковали отступающие Потоки, но, получив залп из боевых фургонов, сразу исчезли из поля зрения, и Дер’эко не мог избежать впечатления, что им просто позволили спрятаться внутри каравана. В конце концов они достигли успеха, задержали самую большую Броневую Змею в мире, причем не сталью и огнем, а степной пылью.

Лааль, должно быть, улыбается нынче исключительно кисло.

– Командиры Волн к эн’лейду! – Вдоль линии повозок пронесся галопом вестник на колеснице. – Командиры Волн к эн’лейду!

Дер’эко направился к центральной части лагеря.