Небо цвета стали

Перед фургоном Анд’эверса было людно. Когда он сюда добрался, там уже стояли командиры остальных Волн, ламерей, Хас, Орнэ, Деем и Каа, четверка сильнейших колдунов лагеря Нев’харр, и Вам’овез Баверах, командир всей пехоты, какая у них была.

И именно он отозвался первым:

– Разве не боутану должен бы теперь говорить?

Кузнец смерил его взглядом сверху вниз.

– Эмн’клевес проверяет северную стену. Слишком уж она растянута. Поскольку мы не видим, куда едем, невозможно поддерживать порядок. Мы не разбиваем лагерь, а лишь ищем выход из ловушки. Нынче мы можем выровнять фургоны, выпрямить стены, потом выпустить колесницы наружу и под их защитой пройти еще с четверть, может, с половину мили. А потом снова остановиться и выровнять ряды. Сколько мы проедем, прежде чем потеряем все Волны? Деем говорит, что дождя нынче не будет и что не будет его завтра и послезавтра.

Одетый в черное колдун кивнул. Откуда-то слева доносились отзвуки битвы, крики, звон оружия, посвист стрел. Через несколько минут все стихло.

– Они нас проверяют, – коротко подвел итог Анд’эверс. – Уже видят, что мы стоим, но не знают, надолго ли. Им понадобятся часы, чтобы принять решение, что дальше: позволить нам двинуться, чтобы рвать конницей, или начать осаду.

– Мы не можем позволить замкнуться осаде. – Ламерей неспокойно шевельнулся: для командира колесниц осада означала конец боя. Самое большее, он мог бы ссадить экипажи на землю и использовать их для латания дыр в обороне.

– Мы и не намереваемся. Через день мы будем подыхать здесь от жажды, через два – примемся пить собственную мочу. Мы так протянем еще немного, но не кони. Нам надо добраться до реки. Это каких-то пять миль.

Никто ничего не сказал, никто не фыркнул с издевкой. Пять миль. При такой скорости – это десять часов, при условии, что кочевники не станут давить сильнее. Дер’эко откашлялся:

– А вы, колдуны, что скажете? Сумеете притянуть дождь? Призвать ветер? Сделать хоть что-нибудь?

Хас, все еще бледный и слабый, переглянулся с сестрой. Были они самыми старыми и самыми сильными шаманами в лагере Нев’харр, одними из опытнейших среди верданно. Одними из тех немногих, кто пережил резню, которую Отец Войны устроил для колдунов Фургонщиков при захвате Лиферанской возвышенности. Остальные шаманы были из молодежи, которую тайно обучали в лагерях на границе империи. Однако теперь брат с сестрой покачали головами.

– Чтобы вызвать дождь с неба, которое не желает плакать, нам потребовалось бы десять, а то и двадцать таких, как мы. Притом большинство наверняка заплатили бы за такую попытку жизнью. Кроме того… – Старый колдун казался обеспокоенным: – Наши умения… наши духи еще понадобятся. Там, – он махнул рукою в сторону лагеря кочевников, – собирается Сила.

– Жереберы, – фыркнул командир пехоты. – Мы знаем, что они там есть.

– Это не жереберы. Они умеют вырвать дух из тела и взнуздать через него Силу, но сами-то они не слишком чувствительны к духам, находящимся вокруг. Зато там… сахрендеи, – Хас сплюнул на землю, – тянут за собой духов предков, тех, кто не ушел в Дом Сна, и строят из них сторожевой кордон вокруг своего лагеря. Только вот что-то там изменилось, что-то там собирается… Ох, Белым Копытом клянусь, это словно разговаривать о красках с дождевыми червями!

– Хватит.

Эн’лейд – когда Анд’эверс делал такое лицо, Дер’эко даже мысленно не мог назвать его отцом – откашлялся и сплел руки на груди. Все знали уже эту стойку: сейчас будут отданы приказы.

– Пока что на нас нападают только всадники Ких Дару Кредо. Эти вшивые ублюдки Аменева Красного даже не показались. Мы не знаем, отчего так, но тем лучше. Кочевники сделали ошибку, пренебрегши нами, но за это наступит расплата. Мы все время отходили влево и теперь находимся где-то в миле от вершины, которую держат наши колесницы. Их командир прислал мне весть, что там, выше, ветер развеивает пыль и все видно на сотни ярдов. Мы поворачиваем. Движемся влево и идем, чтобы занять тот холм.

Установилась тишина. Они повернулись влево. Вот так просто, весь проклятущий, насчитывающий несколько тысяч фургонов обоз. Когда-то они тренировали такое, в Меекхане: по этому приказу фургоны останавливаются и разворачиваются в одну сторону, а караван может сменить направление пути или даже развернуться, не двигаясь с места. Но несколько тысяч фургонов, да в этой проклятущей пыли, да еще и с кочевниками на загривке?

Ламерей первым понял, что это значит:

– Когда мы ударим?

Кузнец глянул на него и скривил губы в странной ухмылке:

– Вы не ударите. Я не потеряю тысячи колесниц, чтобы дать нам четверть часа, а то и меньше. Нас заслонит пехота.

Вам’овез Баверах поправил шлем, улыбнулся, словно чуть обеспокоенный.

– Так, как мы уговаривались?

– Да. Ты отдал приказы?

– Конечно. Отряды готовы.

Аве’аверох Мантор переводил взгляд с одного на другого с таким выражением, словно не до конца понимал язык, которым те пользовались.

– О чем вы…

– Оставим за собой пехоту – два четырехугольника по тысяче двести человек. Укрепленные щиты, с пиками и арбалетами. Так, как делают меекханцы.