Небо выбирает нас

— Погода изменчива, Вадим Вениаминыч, а учить летать надо, — не выдержав, заметил подполковник Кортунов, заместитель командира полка по политической части. Худой, узколицый, с большим ртом и грубым голосом, он выглядел намного старше своих лет. Пожалуй, это впечатление усиливалось еще из-за мелких оспинок на щеках. — Давайте признаемся: поотвыкли мы от выпускников училищ, побаиваемся их, как бы по молодости да по неопытности не одарили нас предпосылкой к летному происшествию. Мы присматриваемся, примериваемся, а кое у кого тем временем и мыслишка завязывается: авось, пока поговорим, и вёдро дождемся. Вот тогда и гуляй в небо, ребята, синева близко, и что командирам, что недавним выпускникам — никакого риска…

— Нельзя ли поконкретней, Николай Васильевич, — беспокойно массируя двумя пальцами подбородок, не выдержал командир первой эскадрильи майор Ушаков.

— А куда же конкретней? — отозвался Кортунов. — Твой Климачов ошибку допустил, серьезную ошибку, предпосылку к летному происшествию. Но когда подполковник Белогуров отстранил от самостоятельных полетов всех молодых летчиков, ты даже за своих подопечных не постоял. Не решился отношений портить с заместителем командира полка. А ты ведь член партийного комитета и мог бы сказать: чего же ты, коммунист Белогуров, всех выпускников под один знаменатель подводишь, непохоже ли это на перестраховку, Вадим Вениаминович? Но ты не сказал.

— А мог бы, — пряча глаза, ворчливо согласился Белогуров. — Все же мы друзья… Но нельзя забывать и инструкции. Как сказал великий Кабус: полет на современном истребителе не менее сложен, чем на космическом корабле. — Белогуров обрадовался, что здесь, на совещании, ему неожиданно припомнилась эта фраза, сказанная лейтенантом Можеровым. Обретая вновь уверенность, он взглянул на Кортунова. Но тот почему-то отвернулся.

— Кабус при всем желании не сказал бы этого, — заметил Дуганов. — Таджикский поэт жил во втором веке и с реактивной техникой знаком не был.

Белогурову стоило больших усилий не показать растерянность.

«Длинная же твоя шутка, лейтенант! На совещании в штабе достала!» — подумал Белогуров и поспешил высказаться, понимая, насколько важно сейчас, именно сейчас сделать это.

— Я вместе с вами летал многие годы, вместе мы рисковали, но об этом никто из нас распространяться не любит. И я вправе сказать, что знаю свое дело не хуже любого из вас, до тонкости изучившего свою профессию. Думаю, перестраховочному варианту здесь никто не поверит. — И Белогуров с надеждой оглядел командиров. Должны же они реально оценить обстановку в тот злополучный день самостоятельных полетов: непредвиденное ухудшение погоды на длительное время. Никто не поверит, что он подстраховывал себя. Он же сам знает — это не так. Почему же остальные должны думать иначе?

— Я люблю ходить поздней ночью по нашему городу, — с видимой неохотой начал говорить Кортунов, — люблю в одиночестве постоять под карагачом: тишина, покой, думается легко. Прожитый день никто не мешает еще раз вспомнить, что потеряно, а что приобретено. Как-то недавно ночью раздумался, — Кортунов сделал паузу. — Как раз в это время проходили мимо Можеров и Климачов. Объявляться не хотелось, пройдут и пройдут. Случилось так, что я услышал, как виновник предпосылки жаловался товарищу, дескать, подполковник Белогуров в контрольном полете вместо него садился. Так и говорил: «Ручку управления я отпустил, ноги с педалей сиял, а спарка сама села…»

— Но вы забываете, Николай Васильевич, Климачов допустил грубейшую ошибку в самостоятельном полете! — повысив голос, прервал Белогуров. — Я повторяю — в самостоятельном! Так что же, таких летчиков не подстраховывать в контрольных?

Дуганов, опираясь руками о край стола, медленно поднялся, требуя внимания и тишины.

— Успокойтесь, Вадим Вениаминович, мы здесь собрались не во вред друг другу, а ради нашего общего дела. Вы и сами знаете про определенную психологическую связь между контрольными и самостоятельными полетами. Теперь нам не до личных обид. — Дуганов замолчал на некоторое время, словно бы еще раз обдумывая свое пока не высказанное решение. — Лейтенанта Климачова лишать неба нельзя. Предпосылка к аварии — дело серьезное, но без ошибок летают только ангелы и боги. Но они редко посещают, как известно, землю, а мы, грешные, не можем без нее и дня прожить. Так вот, о наших земных делах. Погоды ждать больше не будем. Командирам завтра же составить графики полетов на всех летчиков, учитывая классность и метеоусловия. Подобные графики у нас есть, но их надо пересмотреть, ориентируясь на завтрашний день. И самое главное: надо крепить у летчиков веру и боевой дух. Поменьше необдуманных приказов и решений. У меня все.

После совещания Кортунов, не изменяя своей привычке, не сразу пошел домой, хотя и знал, что его заждалась жена и не ляжет спать, пока он не придет. Хотелось побыть, пусть несколько минут, одному.