Небо Ждёт. Притча о будущем (СИ)

Серафим слушал это и дрожал. Его лоб покрывал пот… Я уже видел это… Да-да, в доме у Олега Федоровича, когда Питирим совершал экзорцизм. Похоже, слова Питирима воздействовали на Серафима таким же образом, как на беса в Марии. Все притихли, и Питирим в полной тишине спросил:

— Так что же, что для вас есть любовь? Скажите?!

Питирим повернулся к Савватию и тихо его спросил:

— Брат Савватий, знаешь ли ты, что такое любовь? Можешь ли ты отличить её от морока?

Савватий растерянно на него посмотрел и также тихо сказал:

— Л-любовь есть жерт-ва… сам Христос-с нам открыл таку-ю лю-бовь… мир н-не знает её… — он замолчал, немного передохнул, и продолжил:

— Подлин-ная любовь соглас-на быть уязви-мой, бес-помощ-ной, излива-ю-щейся, истоща-ю-щей себя… л-любовь д-даёт не только то, что и-имеет… но с-самое себя. Любовь дья-вольска-я… ж-желает властво-вать над ч-человеком… без-раздельно обла-дать его д-дарами или его лич-ностью… г-готова цели-ком погло-тить… извлечь вы-году… Подлин-ная л-любовь даёт другому ж-жизнь… д-дьявольская же есть при-чи-нение с-страданий, истя-за-ние, м-медленное убив-вание другого…

Он сильно устал. Он закрыл глаза, и я увидел, как его по-плотнее обхватил Арден.

— Как это прекрасно сказано! — воскликнул Максим. — Аминь, брат! Для меня любовь — это состояние всего человеческого существа, которое прозревает глубину другого, видит его сущность, постигает её всем своим существом так же, как человек постигает красоту природы, красоту музыки или произведения искусства, когда стоит перед ним в безмолвии, не будучи в состоянии выразить это никаким словом, кроме восхваления Господу, до чего же его создание прекрасно! Да… любовь есть созерцание красоты другого!

Максим, широко распахнув свои удивительные глаза, повернулся к Питириму и произнёс:

— Владыка Питирим, я познал, что есть любовь через нашего Наставника. — Максим обернулся и восторженно посмотрел на Александра. — Наставник! Наш любимый отец Александр! Ты — прекрасное создание Божие, и я преклоняюсь перед высотой твоего духа, красотой души, перед мужеством твоим и силой! Если ты считаешь, что ты тут счастлив, что ты тут свободен, то пусть так и будет! Живи с еретиками! И Бог с этими вашими общино-братскими экклезиологиями, с этими вероучениями! В моём сердце к тебе только безграничная сыновья любовь, а как сказал брат Савватий, любовь даёт другому жизнь.

— Нет ни-че-го цен-нее жиз-ни… — задумчиво проговорил Савватий.

— Да, Савва! Это так! — воскликнул Максим. — Наставник, ты хотел заставить меня принять обет убить тебя, я отказывался, я говорил, что что-нибудь да придумаю, лишь бы не убивать тебя. И я постараюсь твою новую жизнь принять, и от этого не стану тебя меньше любить. Я всегда был готов за тебя умереть, но я готов за тебя и жить. Ибо сказано: «Крепка, как смерть, любовь». — Максим повернулся и посмотрел на Савватия и Серафима. — Ну, братья! И правда, а что нам мешает здесь остаться с отцом нашим? Ведь именно Господь собрал нас здесь! Он знал, что только здесь мы сможем быть по-настоящему любимыми и свободными!

Я во все глаза смотрел на Максима, восхищался им и не верил своим ушам!

— Замолчи, брат Максим!!! — заорал в исступлении Серафим, и я вздрогнул. — Мы не можем так поступить!!! Мы не можем!!!

— Брать-я… — тихо сказал Савватий. Он с трудом сделал несколько шагов, подошёл к Серафиму и Максиму, обнял их и прижал с двух сторон к себе. — Брать-я… Сера-фим прав. И ты, Мак-сим, прав. Ска-жу прав-ду и я: для нас всё кон-че-но.

— Почему, брат Савва?!! — вскричал Серафим.

— По-тому что пос-ле всего того, что произош-ло, мы не смож-жем вернутся… Нам не д-дадут пере-ступить порог оби-тели, без ис-по-веди у влады-ки в пси-режи-ме. После неё нас всех ждёт макси-мальный срок в Козеозёрском м-монастыре.

— Нет, не всех, — вдруг сказал Арден.

Все вздрогнули и посмотрели на него.

— Что вы хо-тите ска-зать? — осторожно осведомился Савватий.

Арден подошёл к ним поближе и, пристально глядя каждому из них в глаза, сказал:

— Вас, Савватий и Серафим, может быть ещё и ждёт Козеозёрский монастырь, как минимум, что вряд ли, а вот Максима и отца Александра ждёт только бетатрин.

— О, Боже! — воскликнул Серафим. — За что же высшая мера? За то, что они попали под воздействие чар противоречащего, и пребывали в ереси братского раскола, пропитавшись вашими сектантскими убеждениями?

— Не только поэтому. Есть ещё одна важная причина.

Арден как-то по-особому посмотрел на Максима, и тот под его взглядом сделался бледным. Он сделал такое движение, как будто что-то было у него на губах, и он пытался это стереть. Он тяжело задышал, чуть ли не стал задыхаться. Серафим увидел это и упредительно поддержал его за плечо.

— Арден, говорите, — тревожно произнёс Александр. — Вы вчера стали говорить о пси-отношениях и боевой программе… Связано ли это с тем, что вы сейчас сказали?

— Да, самым прямым образом, — подтвердил Арден.

— О ч-чём речь? — произнёс испуганно Савватий.

Арден сильно вздохнул, видимо, собираясь с мыслями, и сказал: