Небо Ждёт. Притча о будущем (СИ)

— Вы все вступали в пси-отношения с вашим владыкой. Но разве вы не знали, что через пси-отношения можно активировать утилиты, которые вам вложили в проекции личности, когда вам их снимали в альфа-центре?

— Простите, брат Арден, — беспокойно заговорил Александр. — Я знаю, что проекцию личности можно дополнить утилитами, но человек сможет воспользоваться ими только после бетатриновой перезагрузки. Но ни я, и никто из моих послушников никогда не подвергался ей. Бетатрин — это казнь, это то, чего каждый из нас боится больше всего! Чтобы кого-нибудь приговорить к бетатриновой перезагрузке, нужно, чтобы этот кто-то совершил серьёзное преступление! Для этого нужно признать человека неспособным к покаянию даже через уврачевание в Козеозёрском монастыре! Это — последнее средство, которое, как устрашение, как дамоклов меч висит над каждой головой, но которое никогда не пускается в ход!

Он остановился, со страхом глядя на Ардена. По его лицу было видно, что он поражён ответной тишиной. Так не получив ответа, он бледными губами произнёс:

— Почему вы молчите? Разве это не так?

Арден стоял, сжав перед собой руки, с побелевшими пальцами. Он тяжело вздохнул и сказал ему:

— Отец Александр, вы мужественный человек, но сейчас вам потребуется всё ваше мужество, чтобы услышать правду. Простите меня за это.

Александр потянул ворот туники, как будто бы он его душил. Его серые глаза стали влажными, он через силу выдавил из себя:

— Я слушаю вас… говорите.

Арден потёр руками лицо и со вздохом сказал:

— Отец Александр! Сколько вам делали контрольных точек?

— Несколько, — немного дрогнув, ответил он. — Я не помню сколько… но не более восьми…

— Отец Александр, — со скорбью сказал Арден. — После каждой из них могла быть бетатриновая перезагрузка…

— Могла быть, но не обязательно, что должна, — возразил Александр, — ведь я не совершал преступлений!

— Откуда вам знать? Разве вы будете помнить о том, что вы совершили? Разве вы будете знать, о том, что бетатриновая перезагрузка… была?

Александр промолчал, в предельном волнении глядя на него. Арден с гримасой боли произнёс:

— В вашем случае она была. И не один раз.

По лицу Александра я понял, что ему жутко. Он быстро глянул на Питирима, который ответил ему взглядом с невероятным состраданием, и тихо пролепетал:

— Этого не может быть… я бы что-то почувствовал… я бы знал…

Арден вздохнул и, глядя ему в глаза, сказал:

— Вы бы знали? А знаете, что вашего послушника Максима долгое время не было в обители?

— Этого не может быть! — запротестовал Александр. — Мы каждую неделю были вместе и на богослужениях, и на занятиях, и во взаимном общении!

— Дайте угадаю, — произнёс Арден, — вам последнюю контрольную точку сделали два месяца назад?

— Да, — бледнея, проговорил Александр, — откуда вы…

Арден впёр взгляд в Максима. Тот беспомощно вскинул на него глаза и замотал головой, как будто бы умоляя, чтобы он чего-то не говорил, но Арден беспощадно произнёс:

— Вы знаете, что ваш епископ отдавал послушника Максима, по его же словам, на истязание сатане?

На Александра было страшно смотреть. Он глянул на Максима, который, казалось, был сам на грани обморока, сжал голову дрожащими руками и измученно произнёс:

— Говорите…

Арден с болью посмотрел на него и сказал:

— Когда я делал операцию Максиму, я видел на его спине следы многочисленных зверских истязаний. Его сильно били. И это отнюдь не розги. Его били кнутом, сдирая кожу, до костей… Били не с целью убить, ведь опытный палач с трёх ударов может убить кнутом, пробив до лёгких или сломать позвоночник. Нет! Били с целью причинения максимальных физических мучений. После каждого истязания его лечили регенератором, а потом били снова. Даже для средневековья это чересчур, хотя в те времена просто не было возможностей при таких адских пытках так долго поддерживать в человеке жизнь. Последние шрамы еще не успели сойти, ещё бы немного, и они бы стали незаметны. Но это ещё не всё. Максим несколько раз резал себе вены, но тот, кто его истязал, очевидно, не давал ему умереть. И как Максим после этого мог быть с вами каждую неделю в общении и в молитвах?

Александр стоял без кровиночки в лице в каком-то сильном помутнении сознания, как будто ушёл в себя и пытался что-то вспомнить…

— Это правда, брат Максим?!! — в бешенстве закричал Серафим.

Арден повернулся к Максиму и тихо сказал:

— Брат Максим, покажи ему.

Максим бессильно взглянул на него, смиренно трясущимися руками задрал на спине тунику, стянул её через голову и повернулся к нам спиной.

Я увидел, что вся его спина от повязки на плече до поясницы и ниже была покрыта множеством бледных рваных рубцов.

Александр зажал лицо руками. Его трясло.

— Брат Максим, ты помнишь свою контрольную точку? — с лицом, искаженным непереносимой душевной болью спросил он.

— Да, — скорбно сказал Максим, — два месяца назад…

Со сдавленным стоном Александр вскочил и, не находя себе места от душевной муки, прижался лицом к стене и закричал. Он силился сказать, но его слова прорывались сквозь слёзы с хрипом: