Небо Ждёт. Притча о будущем (СИ)

— Я всегда догадывался, брат Максим, что не можешь ты быть во всём хорош, и за твоим псевдо-смиренным видом скрывается безответственный подонок. Но то, что в тебе нет мужества, чтобы признаться в своих греховных слабостях, — этого я от тебя не ожидал!

Максим с горящим лицом подошёл к нему и, вцепившись в его одежду, притянул к себе и встряхнул. Серафим с нахальной торжествующей улыбкой смотрел на него.

— Подождите, — подал голос Александр. Он подошёл к ним и вырвал Серафима из рук Максима, после чего повернулся к нему и побелевшими губами спросил:

— Что это значит, брат Максим? О чём говорит Серафим?

— Я не знаю, мой любимый отец Александр!!! — вскричал Максим. — Господь видит моё сердце, что я чист перед Ним, не предавал я свои монашеские обеты и останусь верным Ему как Господу и Жениху души моей до конца!

Серафим сделал слёзное лицо и театрально произнёс:

— Слышала бы это сейчас бедная, заплаканная, влюблённая в тебя девочка!

Мне на Максима было страшно смотреть. Он бессильно опустил руки, его губы дрожали, взгляд обезумел. Увидев его состояние, Александр грозно повернулся к Серафиму и с расстановкой произнёс:

— Брат Серафим, ты не должен был объявлять о грехе перед всеми, не обличив сначала наедине своего брата, как учит писание. Раз теперь ты это сделал, то тебе придётся рассказать всё, ибо недосказанность хуже смерти. Говори, всё, что ты знаешь. Брат Максим, ты разрешаешь ему это?

— Да… — хрипло ответил Максим, — ибо он произнесёт ложь, которую я легко смогу разоблачить. Мне скрывать нечего.

Серафим тихо рассмеялся, затем вперил насмешливый взгляд в Максима и проговорил:

— Хорошо, тогда расскажи всем про твою любовную интрижку с Оликом.

— С Ольгой? — обомлел Максим и, пошатнувшись, проговорил:

— Но у меня ничего с ней не было! Откуда вообще ты…

— Разве что-то другое ты бы мне ответил? — перебил его Серафим.

— Когда я тебе врал, Серафим?! Я могу ответить тебе то же и в пси-режиме! Я чист перед Богом! — закричал Максим.

— А почему тогда эти кролики с таким уважением отзывались о тебе?

— Какие кролики?! Да мне противно было даже разговаривать с ней, не то, что к ней прикасаться! Как ты мог подумать, что я соблазнюсь этим человекообразным существом?!

— Да я бы и не подумал, если бы не узнал, что ты лежал с ней ночью голым!

— Что?! — вскричал Максим. — Этого не было и не могло быть!!!

— А как же она видела крест на тебе?! — покраснев от напряжения, крикнул ему в лицо Серафим.

— Она видела крест, когда я делал себе перевязку, и мне пришлось снять термолонглив! — таким же криком ответил ему Максим.

— За что же тебя хотел убить её парень?!!

— За то, что я запретил ей участвовать на трансах в оргии с ними!!!

— …Пригласив её возлечь с тобой? Зачем же вы ночью лежали вместе?!!

— Меня терзал озноб от инфицированной раны, как ты и предупреждал, брат Серафим!!! Я так устал от страхов за вас, от боли и усталости, что изо всех сил молился, но обессилел и заснул, под открытым небом, не зная, что она останется рядом и пробудет со мной всю ночь!!!

Серафим почесал затылок и уже более спокойно произнёс:

— А вот это уже похоже на правду. Что ж, мне придётся тебе поверить и признать, что ты — действительно, настоящий молитвенник и аскет, ты лучше меня во всём. Мне остаётся только пасть перед тобой ниц и воскликнуть: Аксиос! Достоин! Ты действительно достоин, чтобы стать священником! Второй раз каюсь, что подумал о тебе плохо, а я ведь решил, что раз можно тебе, то значит, можно и мне, как будто не мне лично придётся предстать со страхом пред Господом и ответить за все мои преступления. Нет, не ты, это я перед Господом согрешил, перед Пречистой Девой, и перед Валерией…

Максим сразу измождённо выдохнул. Серафим посмотрел на Ардена и сказал:

— Ну что ж. Передайте Валерии, что я принял её приглашение и даже побывал, как она хотела, у вас в гостях, но её так и не застал. И передайте, что я горько сожалел об этом. И передайте «Спасибо» и низкий поклон. И передайте… нет, всё. Больше ничего. Пойдём же, Альберт.

Он посмотрел на Альберта, но тот стоял, облокотившись на стену, скрестив руки на груди, и с равнодушием смотрел на него. Серафим подошёл к нему, и я услышал, что он тихо, но нервно его спросил:

— Я не понял тебя… Ты что, ублюдок, собираешься устроить мне, чтобы я сдох прямо здесь, у всех на глазах? Даже кошки уходят из дома умирать, чтобы не травмировать психику своих хозяев, а ты хочешь, чтобы мои братья, после такого счастья пережили такое горе? Ты что, не понимаешь, что они меня любят больше жизни?

Как он не старался сказать эти тихо, все всё равно услышали.

— П-почему ты собрался уми-рать, Сера-фим? — вслух выразил всеобщее удивление Савватий.

Серафим затравленно обернулся. И тут Альберт опустил руки, оттолкнулся спиной от стены, вышел в центр зала, обернулся к Серафиму и сказал: