Небосвод несвободы

Не так черны и безнадёжны тени,
уже тепло проклюнулось с утра…
Религиозных птичьих песнопений
приходит к нам пора, мой друг, пора

.Почти весна. Простудные напасти,
колючий бриз, свирепые дожди…
Надрывные штампованные страсти
уже на низком старте, погляди.
Смотреть на небо больно, как в июле,
как будто мы — в касании, вблизи…
И яростные солнечные пули
взрезают лад оконных жалюзи.
Ни слова правды нет в погодной сводке,
но свеж и вкусен воздуха глоток.
И снега полинявшие ошмётки
улитками сползают в водосток.
Весна как жизнь. Дождись, ещё немножко,
своих надежд не отправляй на слом…

Жаль, время, как шагреневая кошка,

бесстрастно исчезает за углом.

Деструктив

меня отражать не желает зеркальный овал
и маятник бьет по вискам в равнодушии мерном
рождая вопрос коим гамлет себя убивал
хоть знали достойный ответ розенкранц с гильденстерном
бездумно скольжу по венозному тонкому льду
я был и я есть но возможно что больше не буду
натыкал в моих двойников гаитянский колдун
колючих иголок и вывел на чистую вуду
никак не спасают мечты алкоголь и ушу
бесплотно-бессильна и злая и добрая фея
в итоге я верю лишь только тому что пишу
как некто писавший евангелие от матфея

Modus operandi

Перелопатив весь рунет, загнав такси и три трамвая,
я понял: смысла в жизни нет. Есть только жизнь как таковая.
Она сплелась в цепочку дней, ни разу не прося антракта,
и нам давать оценки ей — по сути, несуразно как-то.

Мы не позна́ем жизни суть, уйдя однажды днём весенним,

но всё равно в кого-нибудь мы наши души переселим.
Заката розовый подбой, последние объятья стужи…
Но не грусти: без нас с тобой весь мир подлунный был бы хуже.

Житейских истин угольки нам озаряют путь недлинный,

даря венозный блеск реки на белом бархате равнины,
туман, арктические льды, Париж, и Питер, и Памплону,
и аритмичный свет звезды, летящей вниз по небосклону.

Сиди, травинку теребя, философичный, словно Ганди,

не выбирая для себя тревожный modus operandi;
воздавший должное вину средь тихо шелестящих клёнов,
люби одну, всего одну, одну из сотен миллионов.

Не испещряй судьбы листы смятенным перечнем вопросов,

я не философ, да и ты, мой друг, ни разу не философ,
давай всё так и сохраним — закатный луч и свет на лицах —
пока едва заметный дым из трубки времени струится.

Временный