Нечаянные крылья

— Вот-вот. Огромный накал чувств, и бессознательная уверенность, что ты справишься. Это и позволило твоей второй сути вырваться наружу. Иначе ты ничего не сделал бы с магом и его сворой. Превращение могло случиться и раньше, в твоем детстве, в момент обиды и гнева, когда ты дрался с другими мальчишками, например. Или когда летал на своей птице. Или когда ты вообразил бы, что отец или мать к тебе несправедливы. Подумай, как это могло быть опасно. Но это уже не важно, важно другое: ты не владеешь своим драконом, он вновь может вырваться при случае. Когда что-нибудь опять тебя рассердит. Так что, даже если ты не желаешь быть драконом, тебе надо сначала им стать. Полностью. В совершенстве овладеть своей драконьей сутью. Лишь после этого ты получишь полную свободу и можешь делать, что тебе нравится. И сможешь покидать Содду. Надолго или навсегда, хотя последнего, сам понимаешь, нам бы не хотелось. Это обычное правило, оно — для всех.

— Я понял, — Ардай опустил голову.

Старик с улыбкой положил руку ему на плечо.

— Не переживай. Здесь каждый крылатый прошел через это — получил дракона и научился с ним управляться. Кто быстрее, кто медленнее. Но смогли все. А что касается твоей семьи — тут надо подумать, как быть. Ведь маг Каюб узнал, кто ты. Он мог поделиться этим с кем-то, или оставить записи. Дьян считает, что рудхи, которых вы поймали, могли не раз сходить через портал туда-обратно, значит, они вынесли какие-то вещи Каюба, его бумаги. Ты — лакомая добыча для многих в Итсване, твоей семье просто опасно иметь такого родственника. Подумай, и поймешь почему. Так что, воздержись от необдуманных поступков.

— Хорошо, — согласился Ардай. — От необдуманных обещаю воздержаться.

Старик, прищурясь, взглянул на него и улыбнулся. У него были не стариковские глаза…

— Вот и славно. Идем, покажу тебе портрет Аолы, он тут, внизу, в главной комнате. Надо было сразу это сделать.

Они вернулись в зал, старик подвел его к большому портрету в дальнем углу. Из резной золоченой рамы на них смотрела светловолосая женщина с непокрытой головой, ее волосы без капли седины были собраны в тяжелый узел, солнечный блик играл на синих, под цвет глаз, длинных серьгах, полные губы улыбались. Она показалась Ардаю необычайно красивой, и как такую считать своей бабкой? Она здесь — ровесница матери, то есть, Мии Эстереллы — в лучшем случае.

Он спросил:

— Это, наверное, старый портрет? Когда он сделан?

— Не слишком давно, — Старик погладил рукой раму. — Когда я видел мою Аолу последний раз, она выглядела именно так. Мы живем дольше лишенных силы, ты разве не знал?

— И сколько же ей было лет?

— Семьдесят шесть, если я не ошибаюсь.

У Ардая язык прилип к гортани. В такие годы любая итсванка была бы скрюченной старухой без зубов!

Старик добавил:

— Она стала матерью Лемана, едва ей исполнилось восемнадцать. В таком же возрасте Валента родила тебя.

Ардай быстро подсчитал. Едва восемнадцать… Значит, Дьяну — под шестьдесят. А его мать Валента — много моложе брата, на целых сорок лет… В голове не укладывалось.

— Думаю, с тебя пока хватит удивляться, — усмехнулся старик.

— Скажи, Дед, здесь, в доме, есть портрет моей матери?

— Конечно, мальчик. Но он на втором этаже, поднимись туда сам. Я давно не дружу со здешними лестницами. Вон туда! — он показал пальцем на дверь, занавешенную пестрой портьерой. — Наверх, там библиотека. Портрет Валенты найдешь напротив дальнего окна. Ну, иди же!

Конечно, ему не составило труда найти библиотеку. Не без трепета он подошел к портрету. Его мать. Точнее, его мать-драконица! Валента Дьянна оказалась очень юной, хрупкой, и тоже очень красивой. Сходство с Аолой, несомненно, было, но не такое уж явное. И ему показалось, что это лицо он уже видел несказанное количество раз. Или не совсем это. Наверное, в зеркале?.. Волосы у матери были длинные и густые, цвета темного меда, а глаза — такие же синие, как у Аолы. И у него самого. На портрете она улыбалась, и отчетливо были видны ямочки на щеках.

Наверное, он немало времени простоял перед портретом, не шевелясь, и лишь услышав стук двери, вздрогнул и быстро оглянулся. Но заметил только, как крутанулась вокруг ног зеленая юбка, и услышал быстрые частые шаги — девушка убегала. Конечно, Лиолина, кто же еще.

Он выбежал из библиотеки — никого. Зато услышал, как где-то неподалеку хлопнула дверь. Пошел на звук, и легко нашел эту дверь, она единственная была заперта. Ардай постучал, позвал:

— Лиолина! Пожалуйста, открой!

Тишина, ни шороха, ни вздоха.

— Лиолина, нам ведь нужно поговорить? Пожалуйста, открой. Ну, прости меня, Лиолина! Я виноват. Лиолина…

Все равно — тишина.

Просто поздороваться не захотела. Надулась бы, обдала бы его презрением, но убегать-то — зачем? Все равно ведь им надо поговорить и помириться, куда без этого? Не хватало еще враждовать с дядиными племянницами… кем ему самому приходится Лиолина, он так пока и не понял, по правде говоря.

Значит, в следующий раз.

— Не обижайся на нее, Ардай Дьян, — услышал он у себя за спиной. — Она потом привыкнет и вы помиритесь. Она хорошая девочка.