Нечаянные крылья

Ардай обернулся и увидел пожилую женщину в простом синем платье и переднике. Как и все соддийки, она была без платка, а ее совершенно седые волосы, завязанные в узел на затылке и украшенные неброской ниткой бус, казались густыми, как у девушки.

— Да я-то не обижаюсь, — пробормотал Ардай, — Приветствую тебя, госпожа…

— Меня зовут Кама. Я заправляю домом Дьянов уже очень давно, — она улыбнулась, и от глаз разбежались лучики морщинок. — Я Аолу помню юной девушкой. Только не зови меня госпожой. Здесь это не принято… между соддийцами, я хотела сказать. Только с людьми оттуда, — она махнула рукой в неопределенном направлении. — Пойдем, покажу комнату. Если не понравится, потом выберешь другую.

Комната ему понравилась, оказалась неожиданно большой, светлой и чем-то напоминала его комнату в Варге — правда, та была маленькой. Такое же светлое дерево на стенах, пестрое покрывало на кровати — как будто их когда-то купили в одной лавке. Правда, на этой кровати без труда можно было бы спать втроем. Совсем другим было большое окно с прозрачным, как слеза, стеклом, а за ним — горы, горы куда ни глянь, а вдали — небо и снежные вершины. Красиво, и — не то…

На кровати у изголовья лежал туго набитый кошелек.

— Это передал Старший Дьян. У тебя же здесь ничего нет, вдруг захочешь что-нибудь купить или заказать. С одеждой не спеши, я подобрала тебе кое-что, — она показала на шкаф и на сундук в углу. — Должно быть впору. Многое ты просто испортишь. Не переживай об этом.

— Благодарю, но почему испорчу?.. — не сразу понял Ардай.

Мгновением позже понял, конечно. Домоправительница Кама справедливо сомневалась, что он быстро обучится переодеваться по-соддийски, превращаясь в дракона и обратно, значит, только демонам известно, сколько одежды он изорвет при этом в клочья.

Превращаться в дракона! Скорей бы уж, на самом деле…

— Но ночевать пока будешь не здесь, — продолжала Кама. — Позже я приготовлю тебе постель во дворе, в пристройке. Она деревянная, и крытая соломой. Там протопят печь, так что не замерзнешь, — она ласково улыбнулась, вновь заметив замешательство Ардая. — Леман Дьян тоже там спал, пока не научился, и Виргар, брат Аолы. И Валента Дьянна, конечно. Так уж полагается. В доме прочные стены, можешь пораниться, если вдруг случайно превратишься, во сне — редко, но бывает. Да, вот еще что: Джелвер передал, что через пару часов он собирает молодежь в ущелье, чтобы полетать. И тебя он тоже ждет.

Она смотрела не на него, а куда-то дальше, ему за спину. Почему? Ардай оглянулся и ничего не увидел.

— Я понял, гос… то есть, Кама. Я приду.

И добавил по-драконьи:

"Благодарю тебя за все".

И услышал в ответ:

"Обращайся, Младший Дьян".

Оставшись один, он огляделся. Подошел к сундуку и поднял крышку, усмехнулся. Штанов и белья там было на десятерых. Что ж, по крайней мере, есть во что переодеться. И помыться бы… Вот о чем он забыл спросить Каму — как помыться, где? Где они тут моются?

В кошелек Ардай заглянул, там были серебряные итсванские дирры пополам с золотыми. Пригодится, конечно. Но, наверное, не скоро.

Он бросил кошелек в сундук. Когда опускал крышку, краем глаза заметил быстрое движение позади себя, и даже не испугался — привык уже к неожиданностям. Отреагировал быстрее, чем успел подумать — обернулся и поймал летящую в него подушку. Да, пугаться нечего. Известно ведь, чья работа!

В комнате никого не было.

Он тут же отправил подушку обратно. И картина вдруг изменилась: Шала, восседающая у него на кровати, со смехом увернулась, упав на покрывало, но тут же вскочила и спрыгнула на пол. Поинтересовалась:

— Ну что, дровосек, как тебе нравится быть драконом из рода Дьянов?

— Никак пока что…

— Ты сейчас меня сразу увидел?

— Нет. Когда подушками швырялась, я тебя не видел. А давно ты здесь?

Шала, что удивительно, оказалась одетой не как всегда, не в свои обычные лохмотья. На ней была зеленая юбка из тонкой шерсти, шелковая блуза в тон со множеством серебристых пуговок, туго стягивающий талию жилет из тонкой кожи, застежек на котором было — лучше не считать. Впрочем, Ардай не удивился, видел ее уже и бродяжкой, и знатной дамой, и даже в птичьих перьях, если на то пошло.

Он подошел, обнял ее и привлек к себе, предупредил:

— Только попробуй исчезнуть…

Он просто хотел ее обнять. Всего лишь.

И тут же все отодвинулось куда-то, и как будто совсем пропало, и они остались одни. Только они, вдвоем. Глаза у Шалы — яркие, зеленые, шальные такие, ни у кого таких нет, и в них — вопрос, ожидание, загадка какая-то, влекут и манят, так и утонул бы, без сомнений, без раздумий. А ресницы у нее — длинные, прямые, тоже темно-темно рыжие. Не девчонка-ведьма, не сова, не рыжая растрепа, нет… Самая-самая…

— Куда я от тебя денусь, дровосек. Я тут недавно. Но старая Кама меня видела. И Дьян бы увидел. И ты бы должен. Скоро научишься. Я была в полусвете.

— Где-где?.. А впрочем, нет, молчи. Не объясняй. Не надо ничего по то, что я должен, и что я буду.

— Полусвет — это… — она улыбнулась, дразня его.