Читаем Necropolitics полностью

Второе и третье возражения - те, на которых мы сосредоточим наше внимание, - исходят от так называемых афропессимистического и афрофутуристического направлений. Расовый пессимизм в значительной степени является продуктом и результатом, ключевым аффектом либерализма. Либерализм исторически порождал различные формы расового гнева, ярости или фрустрации. В свою очередь, в некоторых случаях пессимизм принимается за самопонимание. В книге "Демократия в Америке", том 2, Алексис де Токвиль рассматривает расовые отношения в контексте американской демократии. В итоге он приходит к выводу, что американская демократия, которая удовлетворяла бы в первую очередь чернокожих, невозможна. Затем он выступает за ту или иную форму репатриации негров в Африку. Репатриация - это не то же самое, что репарация. Депортация и репатриация всегда одушевлены геноцидным бессознательным, нереализованным геноцидным пафосом. Демократия и гуманизм Токвиля - это не связь между различными частями или сегментами. Это гуманизм вытеснения. Он опирается на линию чистоты.

На самом деле, либеральная демократия и расизм вполне совместимы. В то же время исторически либеральная демократия всегда нуждалась в конституирующем Другом для своей легитимации, Другом, который одновременно является и не является частью полиса. Мы признаем пессимизм там, где язык невозможности и репатриации пропитывает речь или становится последним словом в любом высказывании. У Токвиля пессимизм артикулируется на языке неделимости и невозможности разделения. С точки зрения Токвиля, свобода "белой расы" одновременно абсолютна и неделима. Она не может быть разделена ни с одним небелым существом. В случае необходимости она будет защищена с помощью убийственных или самоубийственных организаций. В этом случае расовый пессимизм упирается в глубокую веру и убежденность белой Америки в том, что свобода и безопасность белой расы могут быть гарантированы только за счет жизни небелых, даже если эта перспектива может привести к катастрофе. Белая раса может нуждаться в этом Другом. Она может зависеть от него, и все же с этим Другим не так уж много общего.

Расовый пессимизм основан на убеждении, что для того, чтобы белая Америка вообще могла существовать, она должна постоянно производить комплекс тел в цепях (ниггеров). "Ниггеры" - это не только условие возможности Америки; это также класс людей, с которыми Америка не может жить, с которыми Америка не хочет ничего делить, хотя без них Америка ничего или почти ничего не значит. Америка в этом смысле означает невозможность разделить с другими "свободный дом" - чем и является "белизна" в правильном понимании. Поэтому в яркую апологию либеральной демократии Токвиля вложен вирулентный расовый пафос. Современные либеральные демократии не отошли от этого конституирующего пессимизма. Этот пессимизм проистекает из фантазии о том, что враг в теле и в теле (расово ограниченном сообществе), которое стремится оставаться закрытым.

Это расово очерченное тело построено на политике, которая отвергает па- сажи, мосты, соединения интенсивностей. Так получилось, что некоторые направления афропессимизма также основываются на идее расового категориального антаго-низма, который не может быть преодолен или может быть преодолен только через войну, которая является и не является простой гражданской войной, войной, которая будет вестись против самого понятия человечества, поскольку это понятие действительно является троянским конем, который запряг негра в постоянное состояние смерти, социальной или иной. По сути дела, существует миметическая связь между двумя формами асимметричного расизма - расизмом-гегемоном и расизмом-подчиненным, которые говорят на одном языке, но с разными акцентами. Они не действуют в одной плоскости и не обладают одинаковой властью, но у них одна и та же фантазия о свободе, которая является свободой только для одного "я", неделимого и абсолютного перед лицом абсолютного "вне". Подобная метаполитика отдает предпочтение шоку и разрушению. Она призывает к сожжению памяти в уверенности, что то, что может возникнуть из пепла, никогда не будет хуже того, что мы уже пережили.

Афрофутуризм - это литературное, эстетическое и культурное движение, возникшее в диаспоре во второй половине XX века. Он сочетает в себе научную фантастику, размышления о технологии в ее отношениях с черными культурами, магический реализм и неевропейские космологии с целью исследовать прошлое так называемых цветных народов и их состояние в настоящем. Афрофутуризм прямо отвергает гуманистический постулат, поскольку гуманизм может конституировать себя только путем низведения какого-то другого субъекта или объекта (живого или инертного) до механического статуса объекта или случайности.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное