Недалеко от Земли

Лесник довольно хмыкнул, натянул одежду и вышел наружу. Играй, припав на передние лапы, остервенело лаял на новый дом. А тот, как ни в чём не бывало, по-прежнему возвышался на своём месте, только уличные декоративные фонари, украшавшие парадный спуск, теперь горели, освещая всё пространство от двустворчатых металлических дверей до никитиного крыльца. Кобыш, размеренно работая большой пластиковой лопатой, раскидывал сугроб. Пёс почуял хозяина, смолк и завилял хвостом, повернув к нему морду, на которой отражалось безмерное возмущение коварством природы, вот ведь, вчера ещё ничего не было, а сегодня — на тебе. Гость тоже приостановился, опершись на черенок, и весело сказал:

— Доброе утро, Никита! Как спалось?

— Отлично, Дима! И тебе того же. Что в такую рань?

— Радуюсь, знаешь ли, жизни, — сообщил он, подходя и переводя дух. — Никакого тебе напряга, сплошное удовольствие и благорастворение воздухов. А отсыпаться на пенсии будем. Побежишь? — он кивнул в сторону тропинки.

— Всенепременно.

— Тогда Женьку буди. Он хотел с тобой. Если не возьмёшь, обидится. Он же у нас тоже мастер. Соскучился по единомышленникам. А я пока своих растолкаю.

— Не стоит, — Никита улыбнулся. — Пусть поспят ещё. Вчера у вас был тяжёлый день.

— А поезд когда?

— Прибывает в десять двадцать пять.

— А до станции сколько?

— Вёрст шестьдесят по прямой будет, — лесник озабоченно нахмурился. — А по дороге так и все восемьдесят. Я же говорил, до неё ещё добраться надо.

— Ну-у-у, — Кобыш небрежно махнул рукой. — Для бешеной собаки сто вёрст — не крюк. За час уложимся.

— Каким образом? — Никита озадаченно посмотрел на полковника. — Вертолёт, что ли, подгоните?

— Вертолёт, конечно, штука хорошая, — Дмитрий хитро прищурился, — но уж больно заметная. Засечь могут. А вот снегоход — в самый раз! На нём тоже можно напрямую.

— Снегоход? — лесник задумчиво почесал затылок. — На нём же быстро не поедешь…

— Отстал ты, брат, в своей тайге, — Кобыш покровительственно похлопал его по плечу. — Сейчас такие модели появились! Скутеры, а не снегоходы! Что ты! Девяносто миль в час для него не предел.

— На такой скорости при нашей температуре без лица останешься, — усмехнулся Никита. — Так что времени больше понадобится.

— А мы выберем модель с салоном на четверых.

— Что, и такие есть? — усомнился лесник.

— А как же! — Дмитрий уже откровенно забавлялся. — Затворник-одиночка. Всё на свете промухал! Чего сейчас только нет. Один поведу я, а второй — кто-нибудь из моих асов.

— А два-то зачем? Маша одна приедет.

— На всякий случай. От гаишников удирать веселее будет.

— Какие гаишники! — расхохотался Никита. — Здесь их сроду не видели. У нас один участковый на сто квадратных километров.

— Ещё и лучше, — обрадовался Кобыш. — Тогда устроим встречу с помпой! А потом праздничные гонки, как на тройках! За Фёдором заедем, покатаем. Мальцу удовольствие доставим. А?

— Договорились, — лесник сдался. — Гулять, так гулять! А остальные как же?

— Остальные пусть пока дом обживают, — Дмитрий оглянулся и посмотрел на здание. — Готовятся к встрече. Им там работа найдётся. Играю вот, — он похлопал пса по загривку, — новое место соорудят. Ну, иди Женьку будить, а то заболтались мы тут с тобой…

К девяти часам утра все обитатели деревянного жилища уже перебрались на новое место, натопленное и сверкающее чистотой, с помощью Дорина плотно и разнообразно позавтракали, приоделись по вкусу (причём Кобыш выбрал себе камуфляж с полковничьими погонами. «В дороге может пригодиться», — заявил он) и разбрелись кто куда. Вместе остались лишь Раф, Дмитрий и Никита, вышедшие во двор к стоящим там снегоходам. Дмитрий любовно огладил блестящие обтекаемые бока аппаратов, попинал для соблюдения традиции лыжи, удовлетворённо вздохнул и повернулся к товарищам.

— Ты что-нибудь решил со своей лачугой? — спросил он лесника.

— А чего тут решать? — Никита после горячего душа, от которого он отвык за столько-то лет, пребывал в радужном настроении. — Сносить его надо. Ни к чему он теперь. Баньку вот разве что оставить?

— Убирать, значит, убирать, — не терпящим возражений тоном сказал Дорин. — Мы тебе другую баньку спроворим. Лучшую из всех возможных.

— Эх! — бывший таёжный схимник махнул рукой. — Прощай, прежняя жизнь! Спасибо тебе за всё, сторожка. Ломай, Раф!

И дом исчез. Осталась только причудливой формы яма, повторяющая контур пропавшего без следа сруба. Но и она недолго зияла тёмным провалом. Израильтянин тут же заполнил её крупным речным песком и гравием, а сверху положил настил из гладко оструганных и плотно подогнанных друг к другу досок.

— Готовая площадка для празднования Нового года, — объяснил он друзьям. — Может, по центру ёлку поставить? Побольше.

— Рубить жалко, — проворчал Никита.

— Не будем рубить, — успокоил его Раф. — Поставим искусственную. Здоровенную и красивую. Я такую видел в Стокгольме.

— Давай! — воодушевился лесник. — И игрушек побольше! То-то Маша с Фёдором обрадуются. У нас тут с игрушками туго. А из города везти смешно.

— Алле-оп! — крикнул Дорин. — Ёлочка явись!