Неделя на Манхэттене

А ещё нанимают свежеприбывших на пару недель без зарплаты, называя это учёбой или испытательным сроком, и показывают на дверь при появлении следующего новичка. Эмигрантские Интернет-форумы переполнены подобными историями, а вовсе не биографиями Бриннов и Цукербергов.

Устарел и миф о распахнутых объятиях Кремниевой долины, бóльшая часть понаехавших работает за копейки. А профсоюз не только не защищает права на рынке труда, но даже не заставляет оформлять их официально. Программисты встают на учёт в кадровых агентствах и «сдаются в аренду», как техника, машины, оборудование для выставок и банкетов. Это снижает издержки корпораций на зарплату, страховку, соцпакет и налоги. Так что и программистам теперь спокойней и выгодней работать «по удалёнке».

При демонтаже одного из билдингов Манхэттена недавно обнаружили старый плакат, на котором белый рабочий митингует с лозунгом «Не позволяй эмигрантам зарабатывать слишком много!» Политкорректная пресса постеснялась обсуждать этот плакат, а неполиткорректная отметила его современность.

Объевшись карикатурных вывесок, мы двинулись к книжному магазину с вывеской «Санкт-Петербург». В его витрине висела тельняшка с ценником, а рядом красовалась вывеска «Продажа, ремонт и изготовление ювелирных изделий». К счастью, внутри магазина всё-таки оказались книги, а не тельняшки, в огромном ассортименте и по адекватными ценами.

Возле книг сияла гжель астрономической стоимости, ложки-матрёшки и русские народные костюмы. В ассортимент также входили китайские гендерно-ориентированные полотенца по 8 долларов, у нас такие в четыре раза дешевле. На жёлто-розовых было вышито «любимой», на голубых – «любимому».

Появился Лев Трахтенберг и представил нас немолодому весёлому администратору магазина, протянувшему руку со словами:

– Меня зовут… как КПСС!

Мы выпучили глаза, и если я ещё могла, отъехав в голове на машине времени, вспомнить, что в поколении моих дедушек была подобная шутка, то мой муж не понял шифровки, даже несмотря на то, что был племянником генсека компартии Индии.

Видя наше недоумение, администратор гаркнул:

– Слава!

И расхохотался своей шутке, не понимая, что застыл как муха в янтаре. А потом добавил, что он – театральный режиссёр из Владимира, что на полках магазина есть все мои книги, в том числе две последние, привезённые на Книжную ярмарку.

– У них с собой чемодан книг, – заговорщицки сообщил Лев, выразительно подняв бровь.

– Чемодан книг? – оживился «Слава КПСС»: – Мы можем взять их на реализацию! И будем возвращать деньги по мере продажи каждой книги! В нашем магазине такие правила, мы не выкупаем книги у авторов.

Но мы везли книги на встречу с читателями в гостиную радио «Давидзон» и не понимали, зачем их сдавать в магазин на реализацию. Так что, покорно отработав фотосессию со «Славой КПСС» и другими сотрудниками «Санкт-Петербурга», двинулись со Львом Трахтенбергом сквозь улицу, застроенную доходными домами начала прошлого века.

На легендарной деревянной набережной «бордвок» с океана дуло так, что публика теряла шляпы, и казалось странным, что несколько часов назад мы умирали от жары в Центральном Парке. Зацепиться глазу было не за что, разве что за променадящих и рассевшихся на лавочках пожилых неопрятных мужиков в трениках и майках под распахнутыми куртками.

Курить здесь запрещалось, как и во всём Нью-Йорке, но полицейских не было. За нами покатил на инвалидной коляске полоумный дед и, не вынимая изо рта сигареты, заорал:

– Женщина, женщина, стойте! Откуда я вас знаю? Нет, вы скажите, откуда мне знакомо ваше лицо? Скажите, а то не отстану!

Только он отклеился, напала гиперактивная тётка, променадящаяся с дочерью и внуком в коляске. Вся тройка была одета в такую вульгарную китайщину, словно отоваривалась в сельпо глухой деревни.

– Ох же ж, Маша, хорошо, шо я вас встретила! – заорала тётка на всю набережную. – У моей-то дочи проблемы с мужем, вы ж ей помогите! Она ж меня, дура, не слушает, а я ж жизнь прожила!

Дочка зверем смотрела на мать.

– Ну, ты ж скажи Маше! Шо я всё должна за тебя говорить? – дожимала тётка дочку.

Дочка мрачно молчала.

– Если у вашей дочери будут проблемы, она напишет на мой сайт, – притормозила я тётку.

– Я шо же знаю свою дочу хуже, чем вы уже с первого взгляда? Я же ж говорю проблемы, значит, проблемы! – Тётка оборонительно встала «руки в боки», – Как называется ваш сайт? Я сама за неё напишу! Я же ж её придурка как первый раз увидела, мне ж уже ж стало плохо!

На скулах у дочери играли желваки, но она наступала себе на язык.

– Извините, меня ждут.

– Ждут её! – возмутилась тётка, при том, что рядом со мной немым укором стояли муж и Лев. – Я же ж говорю, у дочи проблемы, а ей плевать! Приехала тут…

Лев кивнул на двери пустого в этот час ресторана «Татьяна». В нашем понимании, это не считалось рестораном, но заведение было о себе другого мнения, и вполне съедобный десерт стоил как десерт в отличном ресторане московского центра. Лев в очередной раз прокомментировал в прямой эфир своего радио сводку погоды, и мы спросили, как ему живётся в Нью-Йорке.