Недетские сказки о смерти, сексе и конце света. Смыслы известных народных текстов

Черепа усопших держали в доме или выносили на ограду. Дом был культурно-религиозным центром мужчин: там хранили святыни племени, которые передавали из поколения в поколение. Поэтому допустить прихода непрошеных гостей было просто немыслимо. Таковыми посетителями считались непосвящённые женщины и дети. Братья делали всё, чтобы они боялись приближаться к жилищу. И тех действительно охватывал ужас, когда они видели, как со стен священных домов скалят зубы черепа мертвецов… Время от времени мрачную картину дополняли зловещие звуки барабана, флейты или гудка, которые призывали духов усопших к грозному танцу в звериных масках.[326]

Расписанный череп дайака (иллюстрация из книги Г. Шурца, История первобытной культуры. – СПб., 1907 год)

Маска для танцев, Восточная Африка (иллюстрация из книги Г. Шурца, История первобытной культуры. – СПб., 1907 год)

Танец племени бильхула в ритуальных масках, Северо-Западная Америка (иллюстрация из книги Г. Шурца, История первобытной культуры. – СПб., 1907 год)

Отсюда идут корни историй о разбойниках-людоедах из леса, которые выносят на ограду хижины черепа своих жертв. Отсюда и россказни о ночных духах, приходящих в страшном облачении в людские поселения и устраивающих там грабежи и побои.

Записки этнографов хранят немало любопытных описаний таких набегов нечистой силы на деревенские жилища. Вот, например, что рассказывает Генрих Шурц: «Самым блестящим образом развёртывается мир привидений на западном берегу Африки, где живут своей мрачной жизнью тайные общества…» Мужчины тех краёв с наступлением сумерек непременно наряжаются духами, выбегают из леса в деревню и всячески устрашают жителей. Загоняют их в хижины, вымогают угощения, похищают овец и коз, которых потом с удовольствием съедают членами союза сообща.[327] И не дай бог, кто из людей не проявит должного уважения к духам, того они могут изрядно поколотить!

Интересные сведения. Может быть, отсюда идёт славянский обычай щедро угощать колядующих и ряженых на Святки? Ведь они представляли собой души умерших предков, пришедших на землю навестить живых потомков. Тех хозяев, которые не желали благодарить гостей в святочную ночь, обязательно наказывали: либо сами ряженые, устраивая всевозможные пакости, либо (что ещё хуже) кара могла прийти из потустороннего мира от настоящих духов предков, разгневанных таким непочтением к ним.

Всё может быть… Однако вернёмся к разговору о первобытных братствах.

Генрих Шурц – немецкий этнограф и историк (1863–1903 годы)

Внутри тайного дома

Дверь тихонько отворилась,

И царевна очутилась
В светлой горнице…[328]

Когда красавица входит в тайный дом, там внутри никого не оказывается. Лишь стол, накрытый на несколько персон, стоит посреди горницы. По количеству приборов можно определить, сколько же братьев живёт здесь. Как правило, трапеза сервируется на 2, 3, 7 или 12 персон, реже на 25 или 30.[329] Однако, как говорят исследователи, число постояльцев было гораздо больше. Здесь жили по нескольку лет. Каждый год или в иные сроки прибывали новые братья и уходили те, кто был готов к браку.[330] Скорее всего, сказка отразила не всю жизнь дома, а тесные группы сверстников, которые образовывались внутри общего братства.

Гостья видит на столе особую подачу еды, не ту, к которой она привыкла. Каждый из жильцов здесь имеет свою долю, и эти доли равны. Так как девушка пока не имеет своей доли, она откусывает от каждого блюда по кусочку, а не съедает целое в одиночку, как это делают в семьях в деревне. «Здесь живут дружно, здесь живут братья» и едят коммуной.[331] Исследователи замечают, что «члены этих братств, как правило, никогда не свидетельствуют один против другого, и было бы великим оскорблением каждого из них, если бы кто-нибудь стал принимать пищу один, когда его товарищи близко. Воистину, дружба здесь крепче, чем в Англии между мужчинами, поступающими вместе в университет».[332]

Помимо комнаты для еды, в тайном доме было ещё 4 помещения: для сна, запасов, работы и «странная горница» – то есть комната, которая служила для странников-мужчин временным пристанищем. Любой мужчина, оказавшийся в лесу в позднее время, мог переночевать в тереме братьев.[333] Любопытно также то, что сказка донесла до нас смутные отголоски религиозных языческих предназначений этих домов: «А образов нет никаких, одни шишки елевыя торчат»…[334]

Итак, отведав пищи братьев и обойдя все комнаты, красавица ложится отдыхать в ожидании прихода хозяев…

«Сестрица» в доме богатырей