Недостойная

— Я, его величество император Арен Первый, осуществляю казнь Аарона Альго. Причина — предательство. Защитник, к тебе взываю, забери его грешную душу и очисти её огнём.

Аарон захрипел, лицо его покраснело — а через секунду он весь почернел и осыпался вниз, превратившись в горстку пепла.

Никто не визжал, не плакал и не кричал — тишина вновь стояла над площадью… Тяжёлая, гнетущая тишина, в которой было слышно только испуганное дыхание присутствующих. Всё же виновных в том же самом в толпе аристократов здесь присутствовало достаточно.

— Кто хочет разделить судьбу брата моего единокровного? — спросил император тихо, но слышно было каждое слово. — Или нет таких?

Молчание.

— Что ж… Тогда я жду.

Ещё несколько мгновений тишины — и абсолютно все аристократы — да и не только они, а вообще все, кто оставался сейчас вне защитного купола, — встали на колени, присягая его величеству в верности. Все, кроме Берта.

Арманиус остался стоять, не в силах двигаться. Ему вообще казалось, что он умирает — так тяжело было.

— Каждый, кто замешан в заговоре, понесёт наказание, — продолжал говорить император. — По всей строгости. Закон о передаче титулов будет принят, как бы сильно вы ни желали обратного. А те, кто посмеет поспорить с моей волей, последуют за Аароном. Вы услышали меня?

— Да, ваше величество… — прошелестело над площадью.

— Громче.

— Да, ваше величество!!! — грянули несколько десятков голосов.

— Прекрасно, — Арен обвёл глазами площадь, остановил взгляд на Дайде. — Гектор… зачищай. — И, развернувшись, твёрдой и уверенной походкой направился в храм Защитника, на ходу вытирая платком кровь с лица.

* * *

Когда за моей спиной раздались шаги, я стояла у окна, держа на руках Эклера, и смотрела в небо. Сердце остановилось на мгновение, а затем вновь забилось — и я, обернувшись, воскликнула, ощущая какую-то бешеную радость:

— Защитница, вы живы!

Император, вышедший из камина и выглядевший очень уставшим и каким-то безжизненным, налил себе воды в стакан, выпил её залпом и только потом ответил:

— Да.

Подошёл к дивану и буквально рухнул на него, закрывая глаза.

Мне стало неловко. Хотелось задать миллион вопросов, но как их задашь, когда он в таком состоянии?..

Ладно, не буду. Спрошу только одно, главное…

— А Берт? С ним всё в порядке?

— Он жив, — сказал император, не открывая глаз. — Я бы не стал утверждать, что в порядке, потому что ему пришлось очень туго. Но он жив. И вновь ректор университета.

Я от шока даже Эклера выпустила. Котёнок, вновь ставший угольно-чёрным, к моему удивлению, подбежал к его величеству и, забравшись к нему на колени, замурчал, начав тереться лбом о грудь мужчины.

Император открыл глаза и посмотрел на тигриллу. Губы его тронула слабая улыбка, и он, подняв ладонь, погладил Эклера по голове. Мурчание усилилось.

— Котёнок — эмпат, — проговорил его величество задумчиво. — Не повезло ему по жизни.

— Почему? — не поняла я.

— Это тяжело. — Император взглянул на меня, и я вдруг заметила, что глаза его стали совсем чёрными, даже белков не видно.

— Что у вас с глазами?

И вот вроде хотела ничего не спрашивать…

— Это пройдёт. Не бойся. Хотя… — Император замер, словно прислушиваясь. — Я не ощущаю больше твой страх. Ты посмотрела Кристалл?

— Да, — ответила я, и он едва уловимо кивнул.

— Тогда ясно. Тебе просто сейчас не до страха. Что ж, Эн… спрашивай. У тебя ведь наверняка есть вопросы. Я отвечу на все.

— На все?! — я так удивилась, что даже не заметила, как подошла ближе.

— На все. В разумных пределах, разумеется.

Поколебавшись, я всё-таки села рядом. Не совсем рядом, конечно — просто на тот же диван. А Эклер, по-прежнему чёрный, нагло устроился у императора на груди, положив лапы в область сердца, и продолжал оглушительно мурчать.

— Зачем вы… — Я задохнулась, смутившись, но всё же продолжила: — Зачем вы позвали меня тогда к себе? Вы… хотели проверить, достойна ли я…

— Не совсем. — Император наклонил голову, разглядывая меня, и я поймала себя на мысли, что действительно больше не боюсь его. А главное — эти странные глаза теперь не казались мне жуткими. — Воспоминания Берта — тяжёлая вещь. Я был не уверен, что ты сможешь это выдержать. Вы сошлись бы и без них, моё вмешательство не требовалось. Но мне думалось, что ты должна знать правду. И да, я решил проверить тебя. Ты молодец, Эн, — он улыбнулся очень уставшей, но искренней улыбкой. — Всё выдержала. А я виноват перед тобой, прости.

Я удивлённо заморгала. Неужели император извиняется?..

— Это было действительно жестоко. И, по правде говоря, я мог остановиться и раньше. Но мне всё время казалось, что ты вот-вот сдашься… вот-вот… еще немного, и точно сдашься… И я продолжал эту пытку. Думаю, — он на секунду прикрыл глаза, — что подсознательно я даже хотел, чтобы ты сдалась. Мне было завидно.

Спрашивать то, что крутилось у меня в голове, было неловко, но… любопытство оказалось сильнее.

— Из-за Агаты? Она пыталась… а я…

— Да, — ответил император кратко и замолчал. И молчание это было тяжёлым, и Эклер забеспокоился… значит, Арену больно.