Недра России. Власть, нефть и культура после социализма

Задолго до нашей с ней встречи в 2010 году директор «Содействия» Н. Н. Самарина стала использовать центральную площадь Бабки в качестве образца кооперации между корпорацией (в данном случае компанией «Пермрегионгаз») и местным сообществом. В нескольких беседах со мной она рассказала, почему выбрала именно этот образец. По ее словам, появление новых локаций в Бабке привело к тому, что у каждого теперь было пространство для общения и социализации и гораздо больше людей «участвовали в жизни села», чем раньше. Действительно, одной из главных целей «Арбата Бабки» было решение проблемы отчуждения и снижения социальности, которую многие испытывали на себе в условиях распространения рынков и неравенства, пришедших на смену социализму. Это не было проектом возвращения в советское прошлое, поскольку деятельность «Сотрудничества» была тесно связана с языком капиталистического предпринимательства, и не в последнюю очередь с умением написать заявку на грантовый конкурс из числа тех, что получили распространение в регионе в начале 2000-х годов. Но у людей появилась возможность восстановить и вновь смонтировать посредством этой самореализации пространство общения. Здесь в рамках реализации своей программы КСО корпорация стремилась собрать не постсоветские руины культурного строительства, как было в случае с компанией «ЛУКОЙЛ-Пермь», но постсоветские руины социальности.

Плодами участия в жизни общества, активной вовлеченности граждан (еще одно слово, которое встречается в работах «Содействия») должны были стать, по плану организаторов, ценные связи нового типа. Фотография, демонстрирующая уютные скамейки, расставленные вокруг скромного фонтана Бабки, представлена, например, в годовом отчете «Содействия» за 2009 год и во множестве презентаций в PowerPoint, показывающих деятельность фонда. На маленьких настольных календарях, которые Самарина вручала мне после каждого из наших интервью, как правило, были изображены примеры общественных работ: дети ремонтируют забор, подростки сооружают возле ветхой школы запасное футбольное поле или добровольцы строят в Бабке новую центральную площадь. (Напротив, в годовых отчетах и настольных календарях компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» месяц за месяцем изображались дети и пожилые женщины в непременных традиционных костюмах или иногда наборы небольших ремесленных изделий – все это свидетельствовало о глубине культуры.) Один особенно яркий образ в календаре «Содействия»: школьники собирают дрова для пожилых сограждан – обычная деятельность комсомольцев советских времен в этом холодном регионе. Связи, которыми Самарина обзавелась еще в советскую эпоху, большей частью уходили корнями в комсомол – и к этому вопросу я еще вернусь.

Как и Кутьев, Самарина была очень коммуникабельна, и ее, как опытного управленца, энергетическая компания привлекла к работе по контракту (не в рамках постоянной занятости). Она воспользовалась возможностью продолжить «работу с людьми», которой давно посвятила себя, переосмыслив ее для новой эры. Проекты КСО «Содействия», фокусировавшиеся на общении, не воспринимались как элемент стратегии брендинга газовой отрасли, равно как и проекты, реализуемые компанией «ЛУКОЙЛ-Пермь». Они создавались в корпоративном контексте, который способствовал импровизированному сочетанию широко распространенных постсоветских дискурсов о социальности и ее нехватке, о возрождающихся социальных ⁄ политических сетях и огромных новых богатствах. Материальные качества газопровода и связанной с ним инфраструктуры сыграли здесь немалую роль.

Газовые войны: от социальной сферы к социальности