Недра России. Власть, нефть и культура после социализма

В 2009 году я столкнулся со старой знакомой, которая на протяжении большей части своей карьеры работала в одном пермском музее, и спросил, как продвигается на начальной стадии Пермский культурный проект. «У нас новый министр культуры, – сказала она, – который говорит, что его работа – заставлять пермяков улыбаться». Она кисло добавила: «Они скоро будут хохотать». Громче всех высказывали недовольство Пермским культурным проектом те, кого обычно называют местной интеллигенцией: пестрое и изменчивое сообщество творцов культурных ценностей, внутренне гораздо более разнообразное и склонное к спорам, чем предполагает его название[390]. (Неудивительно, что те, кто был связан с оживленной пермской театральной сценой, менее критично относились к Борису Мильграму, чем, например, музейные работники или преподаватели музыкальной школы, с которыми я разговаривал.) Хотя многочисленные художники, писатели и другие производители культуры, выступавшие против Пермского культурного проекта, мало возражали против вступления в область культуры компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» или против независимых фестивалей «Камва», однако открытие Пермского музея современного искусства и то, что они рассматривали как «поглощение» областного Министерства культуры Пермским культурным проектом, вызывало регулярные возражения и активно освещалось в региональных газетах, а также бесконечно обсуждалось в блогах и на общественных форумах. Как и кампания по превращению в европейскую культурную столицу города Скопье (Северная Македония), которую изучал Эндрю Граан, Пермский культурный проект также «разрешал гражданам требовать ответственного представительства и использовать процесс брендинга, чтобы выступать за альтернативные концепции социального порядка» [Graan 2013: 165]. Однако, в отличие от македонского примера, критики Пермского культурного проекта в основном сосредоточились на отношениях между центром и регионами. Они также продолжали действовать через официальные инстанции, проводя дискуссии и озвучивая ожидания, сформированные региональным нефтяным комплексом.

Одно из первых и наиболее острых столкновений произошло в 2009 году, и в нем участвовал ряд наиболее видных пермских бизнесменов, политиков и производителей культуры постсоветской эпохи, что свидетельствует о сохранении ключевой роли различных аспектов воздействия региональной нефтяной промышленности на производство культурных ценностей. Напомним, что к середине 2000-х годов Кузяев (Пермская товарная биржа, Пермская финансово-производственная группа и «ЛУКОЙЛ-Пермь»), Сапиро («крестный отец» Пермской товарной биржи, бывший заместитель губернатора и советник компании «ЛУКОЙЛ-Пермь») и Трутнев (бывший губернатор) покинули посты в политической и экономической сферах Пермского края, занимаемые ими в 1990-е и в начале 2000-х годов, и перешли на работу на федеральном уровне в Москве: Кузяев – в «ЛУКОЙЛ Оверсиз Холдинг», Сапиро – на место его внештатного консультанта, а Трутнев – на пост министра природных ресурсов России. Помимо своей повседневной работы в Москве, эти трое являлись ключевыми членами Московского Пермского землячества – сообщества выходцев из Пермского края, нацеленных на улучшение имиджа региона в столице (и в то же время издалека «державших руку на пульсе» региональных дел). В дополнение к возможности постоянно поддерживать связь между центром и регионом, Пермское землячество в 2006 году выдвинуло новую инициативу: ежегодные Строгановские премии, которые вручались за вклад в жизнь и имидж Пермского края в различных категориях – от спорта до экономической жизни и культуры. Номинации выдвигались каждый год во всех категориях, а группа экспертов давала рекомендации руководству землячества. Победители определялись тайно, анонимным комитетом, и награждались на торжественной церемонии суммой в 10 000 долларов в рублевом эквиваленте.