Недра России. Власть, нефть и культура после социализма

Бартер, нефть и ПФПГ настолько прочно ассоциировались друг с другом, что в течение еще двух десятилетий после своего расцвета они продолжали отражать разнообразные представления о социальных отношениях в регионе. Приведу только один пример: в 2012 году я разговаривал с журналисткой, в 1990-х годах писавшей о местной промышленности, и она вспомнила, что ПФПГ первой из компаний Пермского края открыла офис по связям с общественностью и активно привлекала к работе региональных журналистов. В отличие от многих финансовых и промышленных лидеров, стремившихся уберечь свою деятельность от огласки, Кузяев и его коллеги были словоохотливы, устраивали пресс-конференции и одними из первых в регионе начали выпускать пресс-релизы. Эта журналистка рассказала о таком случае:

В 1994 году ПФПГ была единственной компанией, проводившей пресс-конференции для журналистов, первой компанией, внедрившей эту методику. По крайней мере раз в квартал Кузяев [рассказывал] о «Нефтьсинтезмаркете», о поставляемых в регион нефтепродуктах. Когда [однажды Универсальный торговый дом] открыл несколько новых магазинов, [он созвал пресс-конференцию]. Журналисты все ели и ели, потому что вы не поверите, какой стол накрыл Кузяев. Все журналисты приходили и ели, а потом писали статьи бесплатно. Они были рады отплатить той же монетой. Это был своего рода бартер[127].

* * *

В конце советской эпохи – в руках ПФПГ, постепенно набиравшейся опыта, – петробартер постепенно перестал быть для ПНОС всего лишь тактикой выживания, став для новой региональной элиты одновременно и основной бизнес-моделью, и стратегией накопления (нередко за счет федерального центра и его денежных средств), и важным для этой элиты средством самооправдания, защиты от массовой критики и в то же время переосмысления значения Пермского края. Если для институтов постколониальных нефтедобывающих государств и их складывающегося образа основное значение имели нефтедоллары, полученные на международных рынках, то на постсоветском пространстве существенную роль и в разрушении представлений о государстве в 1990-х годах, и в одновременном росте специфически региональной нефтяной элиты сыграл петробартер. В свете научных представлений о том, как государства и нефтяные корпорации связаны между собой в остальном мире, стоит подчеркнуть, что структура, которую я здесь описал, сложилась задолго до монетизации нефтяных рынков, начала регулярного взимания налогов деньгами, полной приватизации региональной нефтедобычи или создания вертикально интегрированной нефтяной компании. Напротив, консолидация политической власти и оборота нефти подпитывалась бартерными операциями, производимыми вездесущими подразделениями ПФПГ.

Денежный обмен тем не менее явно играл определенную роль – ведь бартер не является закрытой системой [Humphrey 1985; Humphrey, Hugh-Jones 1992]. Интересно, например, что произошло с деньгами, которые ПФПГ заработала на продаже яблок и сахара через сеть магазинов своей дочерней компании «Универсальный торговый дом». Но на этот вопрос вряд ли ответят даже хорошо осведомленные о тех сумбурных годах люди. Одним из конечных пунктов движения тех денег определенно была еще одна дочерняя компания ПФПГ, Лига ценных бумаг, занимавшаяся скупкой акций приватизированных компаний на всей территории Пермского края. Особое внимание она уделила акциям «Пермнефти» – региональной нефтедобывающей компании, находившейся в тяжелом положении, и приобретение этих акций оказалось для региона столь же важным, как и создание «Нефтьсинтезмаркета».

3. «Лукойлизация» нефтедобычи Пространство, капитал и суррогатные валюты