Недра России. Власть, нефть и культура после социализма

Состояние «Пермнефти» в начале 1990-х годов вызывало беспокойство по нескольким причинам[131]. Во-первых, большая часть специального оборудования, используемого в буровых работах в регионе, включая буровые трубы, производилась в Азербайджане и на других территориях, прежде входивших в Советский Союз[132]. Раньше система советского централизованного планирования довольно регулярно доставляла это оборудование в Пермский край, но централизованное планирование прекратило свое существование, и поставщики, теперь ставшие зарубежными, практически не интересовались поставками «Пермнефти» материалов, необходимых для ремонта существующих скважин, не говоря уже о бурении новых. Еще год или два «Пермнефть» могла существовать за счет накопленных ранее запасов, но они быстро истощались. Во-вторых, как я отмечал, говоря о Пермской товарной бирже, контроль над ценами на нефть в Пермском крае сохранялся до начала 1992 года, а на практике и некоторое время после этого. Эти цены искусственно занижали для того, чтобы уберечь российскую экономику от дальнейшего падения за счет замедления роста расходов на транспортировку, но они оказали разрушительное воздействие на «Пермнефть», не защищенную от быстрого роста затрат. Поскольку многие потребители – государственные учреждения и промышленные предприятия – не платили ПНОС за его продукты переработки нефти, сам нефтеперерабатывающий завод часто оказывался не в состоянии платить даже искусственно заниженные цены на сырую нефть, что усугубляло кризис. Заработную плату в «Пермнефти» вскоре стали задерживать, ремонтные работы останавливали – так же как эксплуатацию скважин, – а новые разведочные работы резко сокращали. Кроме того, доступные «Пермнефти» обходные пути были немногочисленны. В условиях фиксированных цен невозможно было получить прибыль от скупки и продажи ценных бумаг на Пермской товарной бирже, и, в отличие от многих других товаров, сырая нефть больше не являлась, как в советское время, товаром, на который был стабильный спрос и который легко можно было обменять, поскольку перед тем, как выяснить ее потребительскую стоимость, ее нужно было переработать на заводе. У самой «Пермнефти» не было никаких возможностей обмениваться своими товарами или руководить их распределением, а потому не было и «тойот», которые у ПНОС появились в самом начале 1990-х годов[133].

Третий комплекс проблем касался существенных трудностей в организации и контроле, созданных крушением советской системы. Все, начиная с правовых норм советской эпохи, касавшихся прав на недра, и заканчивая неформальными связями, упрощавшими отношения нефтяной промышленности с окружающими сообществами, вдруг стало заново согласовываться и перестраиваться. В эпоху раздробленного суверенитета всевозможные подразделения низового уровня получали все больше прав, в том числе НГДУ, которые зачастую работали с местными политическими сетями в большей степени в своих собственных интересах, чем в интересах своего предприятия-учредителя, «Пермнефти». Очень хорошо зная, что нефть можно добывать не на любой территории, колхозы и совхозы в производственных районах, например, объединялись с местными политическими лидерами, чтобы требовать дополнительных привилегий в обмен на доступ к землям, находившимся, по их мнению, в первую очередь под их контролем. Красновишерский район, расположенный далеко на севере Пермского края, пошел в этом отношении дальше всех, заявив, что природные ресурсы в его недрах являются исключительно собственностью района. В уплату за постоянный доступ «Пермнефти» к добыче район потребовал с нее несколько новых многоквартирных домов, школу, детский сад, банно-прачечный комбинат и 10 % выручки, которую «Пермнефть» получала, торгуя нефтью[134]. На юге, в Чернушке, местная администрация последовала той же логике и отказалась снабжать мясными продуктами столовую рабочих «Пермнефти», утверждая, что ее, администрации, основная сфера ответственности – это школы и детские сады, а нефтяная компания должна позаботиться о себе сама[135]. Поэтому руководителям «Пермнефти» в начале 1990-х годов оставалось только пытаться сохранить свои подразделения в составе единого производственного объединения и поддерживать хорошие отношения с районами, в которых они добывали нефть.