Неестественный Отбор

— Понимаете, с момента утечки «Лунного Света» к русским прошло почти десять лет. Допустим, мы смогли их купить, и они напрямую не стали использовать материалы против нас, — Коэн немного помолчал, подбирая слова. — Мы с большой вероятностью предполагаем, что материалы попали к китайцам восемь лет назад. Но китайцы все это время никак себя не проявляют. Ведут себя, как обычно, и в экономике, и в политике. Разгребаются с кризисом, который мы подкинули миру, потихоньку укрепляют свое влияние. Но без агрессии… Мы развернули целую систему прогнозирования альтернативных угроз, отслеживаем десятки возможностей ответного удара китайцев — и все тихо. Эта тишина очень, очень меня беспокоит.

— Ну, глава МНБ — вообще работа беспокойная. А насчет тишины ты прав. Мне тоже как-то последнее время не по себе… Как перед визитом к доктору, когда знаешь, что болен, но не знаешь, чем, — Кроуфорд взял со стола толстую книгу, которую он читал до прихода гостя и протянул ее Коэну. — Ты знаешь, кто это?

— Генри Киссинджер[50].

— Да, это Генри Киссинджер — человек, который сделал для Америки больше, чем все президенты, с которыми он работал, взятые вместе, — он положил книгу на стол. — Так вот, Киссинджер любил повторять: «Если хотите предугадать действия оппонента — попытайтесь узнать его цель». Большая цель, перспектива — это главное в политике.

Кроуфорд поднял стакан с виски, любуясь, как лучи осеннего солнца играют в янтарном напитке.

— Прекрасный виски… — он бросил в стакан пару кусочков льда и продолжил: — Большая, глобальная цель, Патрик. Перспектива. Понимаешь… А с целью у стран, претендующих на статус сверхдержавы, зачастую возникают проблемы. Вот у коммунистов была цель — победа коммунизма. У нас в то время тоже была цель — победить коммунистов, потому что от этого зависело выживание капитализма и того, что мы называем демократическим миром. Советский Союз разрушился, коммунистический лагерь распался. Мы достигли своей цели. Сохранили капитализм и стали единственной в мире сверхдержавой. И что? Вместо того, чтобы поставить перед собой, да и перед всем миром, новую Большую Цель, мы начали тешить свое распухшее эго, ввязываясь в мелочные, бесполезные, с точки зрения глобальной политики, конфликты. Мы даже придумали этому красивое название — «глобальная проекция силы». Проекция силы… Ха! С какой целью? Ирак, Афганистан… Если откинуть борьбу с терроризмом и поиск оружия массового поражения, которые мы использовали как предлог для интервенции, какую цель мы там преследовали? Смена режимов? Нефть? Усиление регионального влияния? Стоит ли всё это усилий сверхдержавы на протяжении пятнадцати лет, и тех огромных ресурсов, которые мы на это потратили? Чего мы добились за сорок лет, прошедших с момента с развала Советов? Наша экономика в упадке. Мы не можем в полной мере выполнить свои социальные обязательства, даже несмотря на денежную реформу. Конкурентоспособность утрачена десять лет назад, потому что мы тратили триллионы на войну, а не на школы и университеты и не смогли дать достойного современного образования целому поколению. Великая американская мечта, двигавшая вперед предыдущие поколения, опошлилась до простейшего набора материальных благ: машина, хлипкий домик и поход с семьей в дешевый ресторан раз в неделю. Мы даже не заметили, как разрушили этническую базу нашего процветания, теперь белые в Америке — национальное меньшинство на фоне латинос и черных. Даже святая святых — армия США, состоит наполовину из наемников, собранных по всему миру и готовых убивать за то, чтобы получить американское гражданство… Почему? Потому что сами американцы теперь не готовы подвергать свою жизнь риску ради свободы, ради процветания своей страны… Нас ненавидит бóльшая часть населения планеты, а те, кто не ненавидит, считают идиотами и откровенно над нами потешаются. Даже наши ближайшие союзники, пресловутое «международное сообщество» — эта жалкая кучка никчемных подхалимов, готовых в любой момент оказать нам поддержку за наши подачки, и та вышла из-под контроля. Нас просто погубило чувство собственной безнаказанности и высокомерие, возведенное в абсолют. А этот бред об исключительности Америки, озвученный нашим Президентом семнадцать лет назад… В современной истории об исключительности нации говорили только нацисты, и ты знаешь, во что это обошлось немцам. Большего удара по нашему международному авторитету сложно было представить. Американцы, выросшие на свободе и равенстве, вдруг объявляют себя исключительными… Чушь… Даже наши, ко всему привыкшие европейские друзья, тогда крутили пальцем у виска.

Кроуфорд сделал еще глоток виски и на минуту умолк.

— А ведь в конце прошлого века у нас была возможность стать мировым лидером, повести за собой все человечество… — наконец с горечью произнес он. — И ведь весь мир этого ждал… и был готов за нами пойти.

— Вы сгущаете краски, Рэй. Мы ведь несли миру демократию, — вяло попытался возразить Коэн.