Неформат. Тюрьма

– Садись не стой, – он показывает на стул, ждет, когда я присяду и продолжает, – я начальник хозотряда, поэтому мне нужны люди, а не шлоебень, что малявы да груза таскает, профессии есть?

Через час довольно мирной беседы, причем на производственные темы, мы расстались довольные друг другом. Но в камеру попасть не удалось, так как конвойный, как-то хитро улыбаясь, повел меня через множество локалок и коридоров и в конце концов мы оказались у обитой черным дермантином двери. Там встречал меня уже знакомый начальник местных оперов.

– Здорово, повстанец, – как-то игриво приветствовал он меня, – Водки хошь?

Я отрицательно мотнул головой.

– И правильно, ханка – зло, – усмехнулся тот, а теперь по делу, слушай меня…

По всему выходило, что пресс-хату будут раскидывать и пара элементов с этой квартиры заедет к нам, поэтому просто так не бить, не опускать и по возможности не трогать.

– Хотя там парни конченые, пробу ставить негде, поэтому если что, я не огорчусь, – подвел итог начопер.

– И вообще, они – отработанный материал, хотят много, так что думай, вояка, чтобы тоже не стать отработанным…Все! До хаты дуй и своим передай, людей я вам подкину, с этапа неплохой контингент везут. Давай, короче! – напутствовал он меня напоследок.

Пока меня вели, я несколько раз встречал конвоируемых зека, и определял кто есть кто. Многие с потухшим взглядом, это мужики, что по пьяни влетели, им то точно фемида наша отвесит по полной. Но раз встретился блатарь с пакетом в руках, я усмехнулся: "Сто пудово сейчас будет в хате чесать, что, мол, у адвоката был, и приболтал оного так, что адвокат, как шавка, на цырлах ему грев таскает". Хотя все проще – у опера был, сученок, где за ништяки и барабанил, как заяц в цирке.

И это тело еще чешет про понятия. А самое смешное, что когда его возьмут за жабры, он будет метелить, что мол для дела общего старался. С такими мыслями я и приперся, вернее меня приперли в хату.

– У нас новенькие, – говорит Шах и кивает на пятак, где вышагивают два татуированных лысых тела.

–Знаю, Шах, знаю, они с пресс-хаты… – и вкратце перессказываю суть дела.

– И че?! И кто тут за хатой смотрит? – один из пары не выдержал и подошел к нам.

– Давай ты будешь, мне по хуй, – отвечаю я ему.

– Не, а че, братва, че тут у вас, мужички, как на воле, уважухи нет к бродягам вообще? – начинает один и крутит на пальцах с немысленными перстнями четки.

– Че по-китайски жопа, – спокойно поправляю я его, – ты давно ли с прессухи слез, про уважуху мне он чешет.

– Не, а ты че предъявить хочешь? Давай, че…

– Я тебе предъявку в гузно запихаю, слышь, ты… – по привычке пытается взять за горло Бабуин и все, падает, как озимые, ибо Гестапо, не мудрствуя лукаво, бьет его литровым фанычем по голове с такой силой, что у Геса в руке остается только ручка.

– Во блин, китайцы, бляди, на сварке экономят, – задумчиво говорит Шах, глядя на фаныч без ручки.

– Ну чего, разбора хотите? Будет, пошли! – Шах встает и выходит на пятак.

– Значит так, тишина, мужики и люд арестанский, вопрос тут есть до каждого. Все притихли и смотрят на Шаха.

– К нам два поца забурлили, они с пресс-хаты, ваше слово, мужики, как быть? Возникла пауза, но недолго.

– Пусть сами скажут, раздался голос.

– Не вопрос, давай говори, – Шах освобождает место на пятаке для второго. Тот выйти то вышел, но сообразить, что говорить и каков алгоритм действий он не знает. Да и не привык он говорить, одно слово – Бабуин. "Да, опер прав был – отработанный материал", – мелькает в голове.

– Ну, был нет в пресс-хате? – допытывается один из мужиков, если не изменяет память севший за убийство жены, по пьяни, а как же без нее.

– Ну… Был… И чего?.. Да я вам… Я сейчас… – вконец запутался прессовщик.

Шах же кует железо дальше, – мужики, что делать? Сколько он переломал порядочных людей? А сколько еще может? Я предлагаю въебать волка и весь хуй до копейки…Но тут ваше мнение.

– Спросить, как с гада! – кричит кто-то с верхнего шконоря, его поддерживают еще несколько голосов.