Нефть!

Продолжая разговор в том же духе, Банни поинтересовался узнать, многие ли из их товарок по классу смотрели на эти вещи так же, как Эвника, и был очень удивлен и слегка шокирован, когда его спутница, ответив утвердительно на его вопрос, назвала несколько лиц из наиболее серьезных учениц класса, внешнее поведение которых не оставляло ничего желать. Эвника подробно объяснила ему, как у них все обычно велось, и сказала, что они составляли как бы тайное общество, в котором хотя и отсутствовал какой-либо определенный ритуал, но был тем не менее свой собственный, определенный кодекс морали. Это было «Общество зулусов», названное так за исключительную смелость и дерзость его членов, которые во всех своих поступках считались исключительно только со своими желаниями и капризами. Они хранили тайны друг друга и помогали своим младшим товаркам разбираться во всех тех знаниях жизни, которые были так необходимы для их счастья. Старое поколение ревниво оберегало все эти знания, и молодежь сама должна была додумываться до того, как лучше обеспечить себя от нежелательных беби и что делать в тех случаях, когда такое обеспечение не удавалось. Все это было предметом специальной науки – «науки любви», и сочинения, в которых обо всем этом трактовалось, можно было покупать в некоторых магазинах или доставать в отцовской библиотеке, спрятанные в глубине полок, за другими книгами. И ученицы передавали их тихонько одна другой.

Это было новым этическим кодексом, который молодежь составляла себе сама, без какой бы то ни было помощи со стороны своих родителей. Но, рассказывая об этом, Эвника совершенно не думала, чтобы это было так важно. Она говорила только о том, что она чувствовала, что ей нравилось и чего она боялась. Она хотела узнать на этот счет мнение Банни. Она спрашивала его, как он думает – можно ли любить одновременно двоих? Ее подруга – Клэр Рейнольдс – утверждала, что нельзя, но Билли Розен говорил, что можно, и они постоянно об этом спорили. А ее другая подруга – Мэри Блейк – была очень счастлива, проводя все свободное время с двумя мальчиками, которые ее любили и условились не ревновать друг к другу.

Все это было новым миром для Банни, и он задавал Эвнике вопрос за вопросом, густо краснея от некоторых слишком уж деловитых ответов молодой девушки.

Домой Банни вернулся в третьем часу ночи и прошел к себе так тихо, что никто его не услышал. Но когда это повторилось и на другой день, и на третий – недаром же Банни обещал Эвнике начать за ней ухаживать, – то все члены семьи мистера Росса поняли, что тут что-то есть, и все они по-своему реагировали на это событие. Тетка Эмма и бабушка страшно нервничали; у них были так сильны традиции старины, что они не смели даже самим себе признаться в том, что их так волновало. Обе они отправились за советом к мистеру Россу, но и ему говорили исключительно только о том, что такое превращение ночи в день должно было вредно отразиться на здоровье Банни. И сам мистер Росс мало что мог предпринять в этом направлении. Когда его сын сказал ему, что катался с Эвникой Хойт, он спросил только, хорошая ли она девочка? На что Банни ответил, что она была казначеем на всех их школьных вечеринках; что ее отец – мистер Хойт, которого мистер Pocc хорошо знал; что у нее был свой собственный автомобиль и что она предлагала даже сама заплатить за ужин. Поэтому не могло быть никакого сомнения в том, что она не принадлежала к числу «вампиров», бегающих за Банниными миллионами. Выслушав сына, мистер Росс сказал:

– Относись ко всему этому полегче, сынок. Не старайся изжить всю свою жизнь в какие-нибудь две недели.

Интересно было отношение ко всему происходившему сестры Банни – Берти. По-видимому, между ней и членами «Общества зулусов» существовало какое-то тайное сношение.

– Я рада, что ты наконец проявляешь интерес не к одной только нефти и забастовкам, – сказала она брату.

Но за этой простой фразой скрывался целый океан женской догадливости. Слова сестры дали мыслям Банни новое направление, и он спросил себя, не проводит ли и Берти поздние вечерние часы подобно тому, как проводили их он и Эвника? Что, если и Берти не возвращалась со всех танцевальных вечеров прямо домой, а искала уединенных прогулок вдали от автомобильной дороги? Думать, что его сестра проделывала то же, что проделывала Эвника, было неприятно Банни, и, возвращаясь в этот вечер домой, он в первый раз обратил внимание на то, какое количество пустых автомобилей стояло по краям дороги, ожидая возвращения своих хозяев.

III