Нефть!

И они начали говорить о политике, что было очень хорошо для Банни, так как отвлекало его от его тяжелых мыслей. Дэн делал все что мог в этой президентской кампании, но его бессилие его удручало. Вся общественная капиталистическая машина интенсивно работала для приведения в исполнение новой задачи: представить американскому народу в наилучшем свете жалкого, маленького человека, пятистепенного провинциального политика, мечтавшего только о том, чтобы сделаться собственником магазина, и внезапно превратившегося в «великого молчаливого сильного политического деятеля» и народного героя. Единственно, что от него ждали, – это уменьшения подоходных налогов; во всем остальном он представлял собой полнейший нуль. Газетные сотрудники приходили в отчаяние от того, что им приходилось все время писать по этому поводу, но ни на какие другие темы не было спроса. И что мог проделать Дэн с его издательством рабочей прессы, которое выпускало не более десяти малоизвестных газет, имевших в общем не больше сотни тысяч подписчиков, – издательством, в котором часто не хватало денег на уплату за помещение под контору.

– Я как раз об этом-то и хотел с вами поговорить, – сказал Банни. – Перед тем как я уехал из Франции, отец дал мне миллион долларов в акциях «Консолидейтед Росс». Не знаю, что они будут стоить теперь, после пожара, но Верн говорит, что все решительно было застраховано. Самый капитал я еще трогать не буду, так как я не выработал еще никакого плана действий, но я хочу вложить тысячу долларов в месяц из получаемых мною доходов в ваше дело. Это вам поможет?

– Поможет? Бог мой, Банни, мы никогда еще не думали о такой сумме денег!

– Я только с одним условием вложу эти деньги, – продолжал Банни, – с условием, чтобы вы получали из них по двести долларов в месяц жалованья. Какой смысл влезать вам в долги ради финансирования радикального движения?

Дэн засмеялся:

– Смысл тот, что если бы этого не делать, то никакого радикального движения уже давно не существовало бы. Вы первый «жирный ангел», спустившийся к нам с небес.

– Подождите, подождите, – сказал Банни, – неизвестно еще, какова-то будет моя комплекция. Я уверен, что мой друг Вернон Роско сделает все возможное для того, чтобы спустить с меня весь мой жир. Он великолепно знает, что все, что я получу, пойдет на такие предприятия, которые его не очень-то обрадуют.

– Кстати – о Верне, – сказал Дэн. – Слыхали ли вы что-нибудь о заграничных концессиях Роско? Эта история заткнет за пояс историю с саннисайдскими договорами, если только нам удастся добиться, чтобы сенат назначил ревизию.

II

В Чикаго Банни ждала масса писем. Он послал каблограмму секретарю отца, спрашивая, было ли среди бумаг его покойного отца его завещание. Секретарь ответил, что среди парижских бумаг никакого завещания не было, а Берти в свою очередь прислала каблограмму, в которой говорила, что она уверена, что эта подлая женщина завещание уничтожила. Не было ли у Банни какого-нибудь документа за подписью отца или ее? Но у Банни не было ничего, кроме ордера отца на выдачу акций «Консолидейтед Росс», и это, конечно, удовлетворить Берти не могло бы. Банни послал каблограмму Элис в Париж, прося ее письменно подтвердить то условие, какое заключил с ней его отец, по которому она получает миллион долларов и отказывается от своей части наследства в пользу детей мистера Росса. Ответ получился от фирмы американских адвокатов в Париже, уведомлявших его от имени их клиентки, миссис Элис Хантингтон-Оливье-Росс, о том, что она не имела ни малейшего понятия об условии, о котором он упоминал в своей каблограмме, и что она требовала полностью полагающуюся ей по закону часть. Читая это, Банни мрачно улыбнулся: столкновение спиритизма с социализмом. А вскоре еще новое столкновение – на этот раз капитализма с социализмом. Банни отправился к компаньону своего отца в его контору, где они могли поговорить совершенно откровенно. И они так именно и «поговорили». Первое заявление Верна было для Банни совершенно неожиданным ударом: отец Банни ошибся, считая, что у него оставались те акции «Консолидейтед Росс», ордер на которые принес Банни, а потому этот ордер не имел никакой уже цены. Все эти акции были проданы по распоряжению Росса уже порядочно давно. Очевидно, за время болезни память старика ослабла, а быть может, его увлечение спиритизмом заслонило все другие интересы, и он перестал отдавать себе отчет в своих денежных делах. Да, дела эти были в очень неважном состоянии. Во-первых, компания «Консолидейтед Росс» фактически обанкротилась. Верн как раз только что получил уведомление из страхового общества, что они не могут удовлетворить всех его требований, так как у них были доказательства, что причина пожара – поджог. Они не говорили этого прямо, но предполагалось, что Верн и его агенты подожгли нефть в силу того, что у компании был переизбыток нефти и они опасались понижения рыночных цен.

– Бог мой! – воскликнул Банни. – Что это за нелепость?