Неглубокая могила

— Покойного? — удивился Курц. — Карл умер?

— В больнице у него начались какие-то осложнения, — небрежно произнесла София. — Что рассказал тебе Героин про угоны грузовиков и исчезновение Ричардсона?

— Достаточно, чтобы я понял, что на самом деле все гораздо сложнее, чем кажется, — ответил Курц. — Или кто-то наезжает на твоего отца, или тут идет какая-то серьезная игра.

— Ты кого-нибудь подозреваешь? — спросила София, гася сигарету и глядя Курцу прямо в глаза.

Одеяло сползло с ее груди, но она даже не попыталась его поправить.

— Естественно, — сказал Курц. — Разумеется, адвоката Майлза. Всех ближайших помощников твоего отца с чрезмерными амбициями.

— Все, у кого были хоть какие-то амбиции, ушли после того, как папа удалился от дел.

— Да, знаю, — сказал Курц.

— Значит, остается один Майлз.

— И ты.

София не стала притворяться, изображая гнев.

— Естественно. Но зачем мне затевать эту грязную игру, если я все равно унаследую деньги папы?

— Хороший вопрос, — заметил Курц. — Теперь мой черед. Ты сказала, что можешь мне сообщить, кто меня подставил.

София покачала головой:

— Точно мне неизвестно, но если в деле замешан Майлз, ты должен опасаться некоего Малькольма Кибунта и его ненормального белого дружка.

— Малькольм Кибунт, — повторил Курц. — Не знаю такого. Описать можешь?

— Бывший «мясник» из Филадельфии. Огромный, черный, злой, словно ужаленный змеей мормон. Ему лет тридцать с небольшим. Бреет голову наголо, но носит маленький паричок. Ходит в черной коже, весь обвешанный золотом. В переднем зубе у него вставлен бриллиант. Я видела этого типа всего один раз. Думаю, Леонарду Майлзу вряд ли известно о том, что я знаю об их отношениях с Кибунтом.

— Не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, — сказал Курц.

Закурив новую сигарету, София глубоко затянулась и молча выпустила дым.

— И чем занимается наш друг Малькольм? — спросил Курц.

— Из Филадельфии он перебрался сюда, спасаясь от обвинения в убийстве, — продолжала София. — Причем на мокрое дело он пошел не ради «мясников». Наоборот, пришил своего собрата по заказу колумбийской мафии. Малькольм занимался кокаином, занимался по-крупному. Затем он переключился на устранение конкурентов.

— Сидел? — спросил Курц.

— Ничего серьезного. Вооруженное нападение при отягчающих обстоятельствах. Незаконное хранение оружия. Убил свою первую жену — задушил.

— Ну за это-то он должен был получить срок.

— Получил, но небольшой. Его защищал Майлз. Он добился для Малькольма двух лет принудительного лечения в психушке. Кажется, именно поэтому Майлз считает, что Кибунт у него на крючке. Но я бы на месте Майлза на это особо не рассчитывала.

— А что ты можешь сказать про его белого дружка?

София покачала головой. Ее вьющиеся волосы, высохнув, стали виться еще больше.

— Я его ни разу не видела. Не знаю, как его зовут. Говорят, он действительно белый — почти альбинос — и умеет обращаться с ножом.

— Ого, — нахмурился Курц.

— Вот уж точно, — вздохнула София. — Если бы папа до сих пор вел дела в Буффало, этих двоих раздавили бы, как тараканов, едва они появились в городе. Но сейчас я сомневаюсь, что папа даже слышал о них.

— Как именно твоего отца отстранили от местных дел?

София снова вздохнула:

— Героин рассказывал тебе о перестрелке?

— Только упомянул про нее, не вдаваясь в подробности.

— Что ж, рассказывать особенно нечего, — сказала София. — Лет восемь назад папа с двумя телохранителями возвращался из ресторана «Бостон-Хиллз», и две машины попытались взять его лимузин в «коробочку». Разумеется, водитель папы знал свое дело, и стекла были пуленепробиваемые, но, когда водитель сдавал назад, выбираясь из ловушки, один из нападавших выстрелил в его стекло из ружья, а затем в разбитое окно уже палили из автоматов. Папа получил лишь царапины, но оба его телохранителя были убиты.

Умолкнув, она стряхнула пепел в эмалированную пепельницу.

— Папе удалось переползти вперед, сесть за руль и повести «Кадиллак» самому, — продолжала София, — при этом еще и ведя ответный огонь из пистолета Лестера — так звали водителя. Он завалил по крайней мере одного из нападавших.

— Они были белые или черные? — спросил Курц.

— Белые, — сказала София. — Одним словом, папе удалось бы уйти, но кто-то выстрелил в «Кадиллак» из винтовки. Проклятая пуля калибра 357 «магнум» пробила багажник, запасное колесо, оба сиденья и застряла у папы в спине, в четверти дюйма от позвоночника. А лимузин был бронированный.

— Дон Фарино выяснил, кто организовал на него покушение?

София пожала плечами. Соски у нее были нежно-коричневые.

— Долгое расследование, несколько подозреваемых, но ничего определенного. Скорее всего, это сделали Гонзаги.

— Вторая шайка итальянского сброда, орудующая в западной части штата Нью-Йорк? — уточнил Курц.

София нахмурилась:

— Мы не называем их «итальянским сбродом».

— Ну хорошо, — согласился Курц. — Гонзаги — вторая банда макаронников, имеющая лицензию на ведение дел в этом штате, так?

— Так.

— И в итоге прошло уже шесть лет с тех пор, как то, что осталось от семьи Фарино, окончательно развалилось?