Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу

Номбеко с удовольствием провела бы с королем стратегические переговоры на предмет того, чтобы он и впредь не отдалялся от темы Маннергейма, но, увы, король был целиком поглощен хозяйкой, а она, соответственно, им.

Величество обладало способностью, которая начисто отсутствовала у премьера: радоваться моменту, совершенно игнорируя грядущую угрозу. Королю нравилось общество Гертруд. Старушка вызывала у него неподдельный интерес.

– А позволено ли мне будет спросить, какое отношение Гертруд имеет к Маннергейму и Финляндии?

Это был тот самый вопрос, который подсказала бы королю Номбеко, если бы могла.

Отлично, король! Неужели ты настолько умен? Или нам просто повезло?

– Мое отношение к маршалу и Финляндии? Да вам-то небось не интересно!

Тебе это крайне интересно, король!

– Мне это крайне интересно, – сказал король.

– Это долгая история, – сказала Гертруд.

Времени у нас хватает!

– Времени у нас хватает! – сказал король.

– Неужели? – переспросил премьер-министр, и Номбеко одарила его сердитым взглядом.

Не отвлекайся!

– Началось все в 1867 году, – начала Гертруд.

– В год рождения маршала, – кивнул король.

Король, ты гений!

– Это ж надо, вы знаете! – поразилась Гертруд. – Именно так – в год рождения маршала.

В этот раз родословное древо Гертруд вызвало у Номбеко не меньше ботанических сомнений, чем в прошлый. Зато у короля от хозяйкиного рассказа настроение ничуть не ухудшилось. В свое время он провалил математику в Сигтунской гимназии. Возможно, поэтому упустил из виду тот факт, что от баронов, настоящих или нет, никак не могут происходить графини.

– Так вы графиня! – восхитился король.

– Неужели? – переспросил премьер-министр, у которого со счетом было получше, и Номбеко снова метнула на него сердитый взгляд.

Что-то было в короле, что по-настоящему удручало Хольгера-1 и Селестину. Что-то неуловимое. То ли сорочка в кровавую крапинку? То ли закатанные рукава? То ли золотые запонки, на время сложенные в пустую стопку возле мойки? То ли отвратительный, увешанный медалями китель, так и оставшийся висеть на стене курятника?

Или то, что король только что зарезал трех кур?

Короли не могут резать кур!

Кстати, и премьер-министры картошку не копают (по крайней мере, во фраке), но главное – короли не режут кур!

Пока первый номер и Селестина осмысляли эти противоречия, король ухитрился усугубить ситуацию. Они с Гертруд затронули тему картофелеводства, а следом – старого трактора, давно никому тут не нужного, – и слава богу, все равно он не работает. Гертруд изложила монарху суть проблемы, и тот ответил, что MF-35 – это тонкая штучка и требует ласки и ухода. А затем предложил почистить дизельный фильтр и форсунку. После этого машина запросто раскочегарится, если только аккумулятор не сел окончательно.

Фильтр и форсунку? Короли не чинят трактора!

Ужин завершился. После кофе и прогулки вдвоем, чтобы посмотреть на MF-35, король и Гертруд вернулись принять по последнему «Маннергейму».

Тем временем премьер-министр Райнфельдт убрал со стола и навел порядок на кухне. Чтобы лишний раз не пачкать фрак, он надел графинин фартук.

Хольгер-1 с Селестиной сидели и шептались в одном углу, а его брат с Номбеко – в другом. О том, как они видят ситуацию и каким должен быть следующий стратегический ход.

Тут дверь распахнулась. На пороге возник немолодой мужчина с пистолетом в руке и рявкнул по-английски, чтобы все оставались на своих местах и не делали резких движений.

– Что происходит? – Премьер-министр Райнфельдт застыл с посудной щеткой в руках.

Номбеко ответила премьеру на английском, изложив все как есть: в дом только что ворвался агент израильского МОССАД с целью захвата атомной бомбы, лежащей в картофелевозе.

Глава 21 Об утраченном присутствии духа и о том, как один близнец выстрелил в другого

Тринадцать лет – долгий срок, если проводишь его за письменным столом, не имея никакого осмысленного занятия. Наконец для агента Б настал последний день его карьеры. Агенту стукнуло шестьдесят пять лет и девять дней. Девять дней назад его поблагодарили за службу миндальным тортом и торжественной речью. Однако речь начальника была хоть и торжественна, но фальшива, отчего миндаль в торте здорово горчил.

Прожив неделю на пенсии, бывший агент Б принял решение. И сложил чемодан, чтобы отправиться в Европу. В Швецию.

Дело об уборщице, которая исчезла вместе с бомбой, нагло украденной у Израиля, не давало ему покоя до сих пор и, похоже, не даст и на пенсии.

Кто она, собственно, такая? Помимо кражи бомбы на ее совести, видимо, гибель его друга А. Бывший агент Б сам не знал, что им движет. Но когда человеку нет покоя, то его таки нету.

С абонентским почтовым ящиком в Стокгольме стоило, наверное, проявить больше терпения. И проверить бабку Селестины Хедлунд. Если бы ему это позволили.