Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу

Б попросил налить ему четвертую стопку. И пятую. О шведских тюрьмах агент знал не слишком много, но сомневался, что тамошним заключенным полагается бесплатное спиртное. Так что надо пользоваться, пока есть возможность.

Король одобрил развитую агентом скорость.

– Вы успели нас догнать и перегнать за сорок минут, – сказал он.

Премьер-министр поднял взгляд от пола, который продолжал подметать. Как можно вот так сидеть и шутки шутить с секретной службой иностранного государства?

В обществе короля графиня Виртанен буквально расцвела. Что он король, уже неплохо, а еще он режет кур, как настоящий мужик, и знает, кто такой Маннергейм, и опознал маршальский шнапс, и на лосей охотился с Урхо Кекконеном. И зовет ее графиней. Наконец-то ее, всю жизнь выращивавшую картошку как простая Виртанен, заметили и признали настоящей финской Маннергейм.

Что бы ни случилось потом, когда маннергеймовский напиток покинет ее организм, а король – ее дом, но здесь и сейчас, сидя на диване между величеством и бесконечно усталым агентом, Гертруд решила, что отныне и впредь она будет графиней! По полной программе!

Хольгер-1 совершенно утратил платформу. Осознал, что его республиканские убеждения все эти годы подпитывались исключительно образом Густава V – в парадной форме, с медалями, моноклем и тростью с серебряным набалдашником. В эту картинку они с братом в детстве метали под папиным руководством дротики. И этот же образ он продал любимой Селестине. А она на него купилась.

И что им обоим прикажете делать теперь? Взорвать себя вместе с правнуком Густава V, а заодно с братом одного и бабушкой другой?

Да, если бы только король не зарезал кур. И не снял парадную форму. И не закатал рукава забрызганной кровью сорочки. Не объяснял Гертруд, как починить трактор. И не опрокидывал не моргнув глазом стопку за стопкой.

То, что премьер-министр в данный момент стоял на четвереньках, отскребая с пола пятно, – перед тем убрав со стола, вытерев его и помыв посуду, – также не упрощало ситуации. Но это были пустяки в сравнении с тем, как на глазах у Хольгера с Селестиной рассыпа́лась в прах непреложная истина.

Что короли не режут кур.

Теперь Хольгеру настоятельно требовалось убедиться в том, что истинное учение выдержит проверку практикой. Тогда он сможет убедить и Селестину.

Монархом из всех монархов, как следовало из рассказов папы Ингмара, был Густав V – именно его особой князь тьмы вознамерился отравить землю-матушку. Поэтому, смекнул Хольгер, надо послушать, что скажет об этом сатанинском отродье нынешний король. И, подойдя к нему, воркующему с восьмидесятилетней бабкой, изрек:

– Король, а король!

Король осекся на полуслове и поднял взгляд:

– Да?

– Я хотел с тобой потолковать кое о чем, – сказал Хольгер-1, обращаясь к величеству на «ты».

Король не отвечал, вежливо ожидая продолжения.

– Короче, насчет Густава Пятого.

– Моего прадеда, – сказал король.

– Вот именно, у вас это наследственное, – сказал Хольгер, сам не вполне понимая, что имеет в виду. – Короче, хотелось бы знать, что вы – в смысле ты о нем думаешь.

Тем временем Номбеко незаметно подошла поближе, чтобы не упустить ни слова из дальнейшей беседы короля с Идиотом. «До сих пор ты отлично справлялся, король! – шепнула она себе. – Ответь и теперь как надо!»

– О Густаве Пятом? – переспросил король, чуя подвох.

• • •

Король окинул внутренним взором свое родословное древо.

Быть главой государства – не такое простое дело, как кажется на непосвященный взгляд. Не в последнюю очередь ему вспомнился Эрик XIV, которого сперва ославили безумцем (отчасти не без оснований), потом по приказу родного брата заключили под стражу и, наконец, накормили супом, приправленным ядом.

Или взять Густава III: отправишься на бал-маскарад развеяться, а тебя там подстрелят. Весело получилось, что и говорить. К тому же стрелок целился настолько скверно, что король прожил еще две недели.

Или тот же Густав V, на котором этот республиканец Хольгер-1, похоже, зациклился. Ребенком прадедушка был хилым, подволакивал ногу, в связи с чем его пользовали новоизобретенным электричеством. Тогда полагали, что если пропустить через человека пару вольт, то ноги у него зашагают веселее.

Вольты стали тому причиной или нет, но Густав V не дрогнув провел нейтральную Швецию через две мировые войны подряд. Притом что его королева была немка, а сын-кронпринц матримониально сочетался с Британией, причем два раза.

Перед самой Первой мировой Густав V несколько раздухарился и громогласно потребовал усилить военную мощь страны, так что премьер-министр Стофф в ярости подал в отставку. Всеобщее избирательное право казалось Стоффу куда важнее постройки пары-тройки броненосцев. Тот факт, что прадед выступил со своим предложением перед самым выстрелом в Сараеве и таким образом оказался прав, не имел значения: дело королей – помалкивать. Нынешний монарх и сам имел случай в этом убедиться, когда неосторожно назвал султана Брунея надежным парнем.