Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу

От биологического отца Тапио Маннергейму, сиречь Виртанену, особой храбрости не досталось. Зато приемный научил его всему, что умел, а именно – подделывать банковские векселя.

Уже к семнадцати годам юный Тапио стал виртуозом, но спустя несколько лет, когда отец с приемным сыном успели облапошить половину Хельсинки, фамилия Виртанен оказалась крепко замарана и для работы в избранной отрасли уже не годилась.

К тому времени Тапио уже знал о своем благородном происхождении и в интересах бизнеса решил снова стать Маннергеймом. Дело пошло с невиданным размахом – пока Густав Маннергейм не вернулся домой после экспедиции в Азию, где охотился на крупного зверя вместе с королем Непала. И не услышал перво-наперво, что лже-Маннергейм обманул тот самый банк, в котором Густав был председателем правления.

Приемного отца в результате задержали и посадили под арест, а Тапио удалось через Аландские острова сбежать в шведский Руслаген. В Швеции он вновь стал Виртаненом – везде, кроме работы со шведскими банковскими бумагами: тут фамилия Маннергейм по-прежнему звучала уместнее.

За короткое время Тапио успел четырежды жениться: первые три его избранницы выходили за графа, а разводились с подонком, зато четвертая знала истинную цену Тапио Виртанену с самого начала. Она же заставила его завязать с ценными бумагами, пока дело не кончилось, как в Финляндии.

Супруги Виртанен приобрели маленький хутор Шёлиду к северу от Норртэлье и инвестировали нажитые преступным путем семейные средства в три гектара картофельных полей, двух коров и сорок кур. После чего фру Виртанен забеременела и в 1927 году родила дочь – Гертруд.

Годы шли, в мире снова началась война, Густаву Маннергейму по-прежнему везло во всем, чем бы он ни занимался (не считая личного фронта), он стал героем войны и национальным героем, со временем – маршалом Финляндии, а потом и ее президентом. И даже попал на американскую почтовую марку. А его неведомый сын умеренной одаренности ковырялся все это время на шведской картофельной делянке.

Гертруд выросла, и оказалось, что на личном фронте ей везет примерно так же, как деду: когда в восемнадцать лет она отправилась на вечеринку в Норртэлье, к ней подкатил автозаправщик, угостил бреннвином с лимонадом «Лоранга» и за ближайшем кустом рододендрона сделал ей ребенка: вся романтика уложилась в две минуты.

После чего отряхнул землю с колен, сказал, что ему пора бежать, чтобы успеть на последний автобус, и добавил напоследок: «Может, еще свидимся, если приведется».

Но им не привелось, и они не свиделись. Через девять месяцев Гертруд родила незаконную дочь, а ее мама угасла от рака. На хуторе Шёлида остались папа Тапио, Гертруд и новорожденная Кристина. Двое первых по-прежнему вкалывали на картофельном поле, а девочка росла. Когда ей пришла пора поступать в гимназию в Норртэлье, мама не преминула предупредить ее, что все мужики – козлы, после чего Кристина встретила Гуннара, который был кем угодно, но не козлом. Они сошлись, поженились и произвели на свет малышку Селестину. Гуннар, кстати, стал потом директором банка.

– Да уж, блин, – заметила юная злюка.

– Лучше бы и тебе тоже помолчать, – сказал Хольгер-2 ласковым голосом, чтобы не сердить хозяйку дома.

– Короче, в жизни порой приходится несладко, – подытожила та и допила остатки пива. – Но все-таки у меня есть Селестиночка. Как же здорово, что ты приехала, деточка моя.

За последние семь лет Номбеко успела прочитать целую библиотеку и достаточно ориентировалась в истории Финляндии вообще и биографии маршала Маннергейма в частности, чтобы заметить в рассказе Гертруд ряд нестыковок. Определенные сомнения вызывал и тот факт, что дочь человека, называвшего себя сыном барона, оказалась обладательницей графского титула.

– С ума сойти! – воскликнула Номбеко. – Мы сидим за ужином с настоящей графиней!

Графиня Виртанен покраснела и удалилась в кладовку за новой выпивкой. Хольгер-2 заметил, что первый номер уже изготовился опровергать хозяйкин рассказ, и сыграл на опережение, предупредив, что сейчас молчать в тряпочку актуально как никогда: речь идет не о родословной, а о крыше над головой.

• • •

С тех пор как Гертруд пару лет назад вышла на пенсию, ее картофельная плантация отдыхала под паром. У нее имелся небольшой грузовик-картофелевоз, на котором она раз в месяц ездила в Норртэлье за покупками; в остальное время он стоял за домом. Теперь грузовичок превратился во временное ядерное хранилище и был загнан в амбар в ста пятидесяти метрах от дома. Ключи от картофелевоза Номбеко на всякий случай забрала себе. Ездить за продуктами можно и на «тойоте», которую супруги Блумгрен любезно предоставили им в пользование на неопределенный срок. Теперь Гертруд стало незачем покидать свою Шёлиду, и графиню это устраивало.

Места в доме было навалом. Хольгеру-1 и Селестине отвели спальню наверху, рядом с хозяйской, а номер второй с Номбеко расположились на первом этаже, в комнатке, примыкающей к кухне.