Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Рапповцы, вслед за их предшественниками, не сознавали величия и значения М. Горького как основоположника новой, социалистической литературы. Его не причисляли к пролетарской литературе. Горький был для рапповцев всего-навсего попутчиком или в лучшем случае полупролетарским писателем, и они в соответствии с этим пониманием оценивали его творчество. Горьковское отношение к литературе, его советы, критические выступления по вопросам литературного движения ими не брались в расчет.

С трибуны первого съезда пролетарских писателей в 1928 году, выражая мнение руководства, В. Ермилов в докладе «О творческом лице пролетарской литературы» попытался определить социальный облик великого писателя следующим образом: «Горький – пролетарский писатель в той степени и постольку, в какой степени и поскольку пролетариат осуществляет задачи буржуазно-демократической революции, которые должны были быть осуществлены русской буржуазией, если бы она у нас не была столь бездарна и бессильна. Такое определение давало бы возможность понять и горьковский индивидуализм, соответствующий процессу пробуждения в ходе буржуазно-демократической революции личности, выделению ее из сплошного окуровского быта, оно давало бы возможность по-новому взглянуть на противоречия Горького в его отношении к интеллигенции, оно объяснило бы и горьковские антикрестьянские настроения и горьковский гуманизм»[363].

Ермилов утверждает, таким образом, что Горький явился выразителем буржуазно-демократической революции. Пролетарским его назвать можно «в той степени и постольку, в какой степени и поскольку пролетариат осуществляет задачи буржуазно-демократической революции». Но пролетариат пошел дальше, на свершение социалистической революции, а Горький, по Ермилову, остался на позициях Февраля, то есть на буржуазно-демократических позициях. Горький был, видите ли, попутчиком пролетариата только в период Февральской революции, то есть в политическом отношении он неизмеримо ниже советских писателей, так как они явились попутчиками пролетариата уже в период социалистической революции.

Это определение позиции Горького помогает, по Ермилову, объяснить все «противоречия» его творчества. Рапповский критик не обнаружил в творчестве великого писателя ничего, кроме индивидуализма, противоречий в отношении к интеллигенции, антикрестьянских настроений и гуманизма. Гуманизм, как известно, рапповцы воспринимали в отрицательном значении. Если обозреть творчество Горького советского периода только до 1928 года включительно, то достаточно назвать «Мои университеты», «В. И. Ленин», «Дело Артамоновых», два тома «Жизни Клима Самгина», чтобы понять, какой жалкой явилась критика Ермилова и как вредна была позиция рапповцев в тот период: классические произведения социалистической литературы не были взяты на вооружение всесоюзной пролетарской литературной организацией.

В 1928 году, в свой шестидесятилетний юбилей, А. М. Горький вернулся на Родину. 28 мая его восторженно встречала на площади перед Белорусским вокзалом огромная, многотысячная демонстрация. Задолго до приезда Горького все организации, правительство и партия нашей страны готовились к встрече великого писателя. 30 марта Ер «Правде» было опубликовано постановление Совета Народных Комиссаров, в котором были определены заслуги М. Горького перед Родиной. «Яркими образцами своего творчества подготовил он рабочий класс к первому штурму твердынь царизма и капитала, к нашей первой революции, славным Буревестником которой он был», – говорилось в этом постановлении.

Рапповцы же, вопреки общественному мнению всей страны, в противовес линии партии и правительства, начали травлю Горького.

В январе 1928 года в журнале «На литературном посту» публикуемся доклад И. Теодоровича о 35-летии творчества М. Горького, прочитанный в клубе политкаторжан. Без всяких комментариев передается основное содержание доклада: «Горький – человек, лишенный классового сознания, идеолог промежуточных слоев общества, которые пошли в Октябрьскую революцию за нами»[364].

Даже в приветствии «Максиму Горькому», опубликованном в апреле 1928 года, рапповцы не удержались, чтобы не отметить, что «широкая амплитуда колебания его творчества нашла себе окончательное выражение в творческом развитии двух отрядов современной литературы: пролетарской и попутнической»[365]. Что это за амплитуда колебания, разъяснил в своем докладе Ермилов в мае 1928 года.

Незадолго до приезда Горького в СССР Авербах начал дискуссию, оскорбительную для писателя. Первого мая 1928 года в «Известиях» была опубликована статья М. Горького «О возвеличенных и «начинающих». В ней говорилось о возмутительном, недостойном товарищей, делающих общее, коллективное дело, тоне, которым ведутся дискуссии в печати. Горький объяснил грубость тона тем, что «признанные таланты» и «литературные пастыри» вносят в дискуссию «самолюбие», «чванство» и «страшок потерять свои позиции».