Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Много было указано серьезных ошибок и слабостей в этом обращении. Самокритиковаться руководители РАПП умели мастерски. Вначале они скажут о себе похвальное слово: «Напостовское руководство РАПП – как это подтвердил опыт – занимало правильные позиции во всех основных вопросах»[523]. А после этого самовосхваления начинается самокритика и порой действительно очень суровая, как, к примеру, в этом обращении. Здесь перечислены все ошибки и недостатки РАПП, указанные литфронтовцами, резолюцией ЛАПП и добавленные сверх еще самими ее руководителями. Среди недостатков, названных рапповцами, числятся и такие: «Можно и нужно было активнее бороться за превращение Федерации советских писателей в живой центр, мобилизующий советское писательство на участие в строительстве социализма, – чего сделано не было. Можно и нужно было энергичнее выполнять свои интернациональные обязанности в ВОАПП (бездеятельность руководящих органов которого была констатирована на расширенном секретариате последнего) и в Международном бюро революционной литературы, – чего сделано не было»[524]. И вот такие «можно и нужно» и «чего сделано не было» перечисляются на нескольких страницах. Но стоило только кому-то со стороны, не из «напостовского ядра», указать хотя бы на одно из того, «чего сделано не было» рапповцами, как они сейчас же неистово ополчались на указавшего как на врага «генеральной линии РАПП».

После ленинградской конференции рапповское руководство продолжало борьбу с Литфронтом. Не было ни одного заседания комфракции, секретариата и правления РАПП, где бы так или иначе не ставился вопрос «о новой опасности».

16 июля 1930 года на заседании секретариата И. Беспалов, один из руководителей «блока», обвинял руководство РАПП «в существовании монополии, проводимой административными и всякими другими мерами одной творческой группой. Эта монополия, как всякая другая монополия, приводит к загниванию, неумению подойти критически к своей творческой продукции, и мы считаем, что необходимо, чтобы производилась творческая дискуссия, творческий поиск в пределах пролетарской литературы, и это самое главное требование»[525].

Казалось бы, рапповцам следовало принять предложение И. Беспалова, тем более что о творческих дискуссиях Говорится во всех решениях РАПП. Вместо этого руководство РАПП реагировало агрессивно, наступательно, к чему призывал Л. Авербах. Выражая мнение секретариата, В. Киршон заявил: «Мы имеем сейчас законченное нападение на нас по творческим вопросам группы, стоящей на механистической, антимарксистской переверзевской концепции (шум). Очередная задача редакции «На литературном посту», очередная задача РАПП разоблачить еще одно антикоммунистическое, антипролетарское течение (шум).

И. Беспалов: Антикоммунистическое, антипролетарское! Когда мы так говорим, вы нападаете на нас, а сами… (смех, шум, возгласы).

В. Киршон: Еще одно антикоммунистическое, антипролетарское течение в творческих вопросах, которое мы сейчас здесь имеем. Это все будет записано черным по белому, ибо всякое отклонение от марксизма является антикоммунистическим»[526].

Но литфронтовцы не сдавались. Как упоминалось, в августе 1930 года они объявили свою творческую платформу в «Литературной газете», где заявили, что Литфронт – это творческое объединение внутри РАПП. Они выступали в печати, в том числе и в «Правде», с резкой критикой ошибок РАПП, с обвинениями Ю. Либединского и В. Ермилова в идеализме и в правом оппортунизме. Обвинения были и очень серьезными, и достаточно мотивированными, а главное, они прозвучали на страницах авторитетной печати. Это обстоятельство чрезвычайно обеспокоило руководство РАПП, и налитпостовцы ринулись в решительное наступление на Литфронт. 26 октября 1930 года было созвано специальное заседание комфракции секретариата: Ю. Либединский выступил с речью, в которой чувствовалась растерянность: «Выходит так, что Либединский и Ермилов – правые в организации… Благодаря «Рождению героя» я оказался самым слабым местом всего нашего фронта; они (литфронтовцы. – С. Ш.) сделали все, чтобы скомпрометировать меня на почве имеющихся моих ошибок, превращая меня в правого оппортуниста»[527].

В. Киршон потребовал ликвидировать Литфронт, назвав его линию продолжением троцкистской линии Лелевича 1925 года.