Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

В апреле 1931 года секретариат РАПП подвел первые итоги призыва. Вот что сообщил В. Ильенков на заседании секретариата:

«Из всех призванных есть небольшое количество, единицы, которые могут сейчас писать – плохо ли, хорошо ли – это вопрос другой, но которые овладевают элементами художественного творчества, – это, повторяю, единицы, а огромная масса (было призвано несколько тысяч. – С. Ш.) – это невыявившиеся, неопределившиеся, которых мы можем рассматривать как массу читателей»[533]. И тем не менее в июне 1931 года все еще отмечалось: «Призыв рабочих-ударников коренным образом изменил лицо организации. Ударники стали самыми активными участниками нашей организации, и литературное дело по-настоящему становится частью общепролетарского дела»[534]. Однако здесь же резолюция пленума правления МАПП констатировала: «Это вовсе не значит, что творчество ударников совершенно. Очень часто стихи, очерки, рассказы ударников примитивны, фактографичны, не поднимаются до обобщений, страдают цеховой замкнутостью, ограниченностью мировоззрения ударников»[535]. Еще более реально посмотрел на положение дел только что прибывший из Ростова-на-Дону И. Макарьев: «Мы много болтаем об ударничестве. Подсчитываем цифры, хвалимся числом кружков… А вот где у нас работа по руководству этими начинающими рабочими-писателями? Мы говорим не о «циркулярном», казенном «руководстве» (этого у нас достаточно), а о руководстве их творчеством? Плохо с ним. Почти нет его»[536].

Несмотря на реальную картину, которую рисовали сами же рапповцы, вплоть до декабря 1931 года они продолжали отстаивать лозунг: «Ударник производства – центральная фигура пролетарского литературного движения». В декабре 1931 года ЦК ВКП(б) сделал справедливое замечание по поводу неправомерности и абсурдности такой постановки вопроса руководителями РАПП. После этого в заключительном слове на 5-м пленуме РАПП Л. Авербах вынужден был заявить: «Правда, мы делали ошибку, когда говорили, что сегодня ударник стал центральной фигурой пролетарского литературного движения»[537]. Следует обратить внимание на слово «сегодня». Авербах согласен, что сегодня ударник еще не стал центральной фигурой, но завтра он станет этой фигурой. Именно в соответствии с этим своим убеждением он и произносит на 5-м пленуме РАПП свои печально знаменитые слова: «Рабочий класс по-настоящему и действительно совершит в художественном развитии человечества шаг вперед только тогда, когда революция будет произведена и в самой литературе»[538].

В связи с указаниями ЦК ВКП(б) руководство РАПП круто перестроилось. Но на местах об этой перестройке ничего не знали. Вместо того чтобы разъяснить ими же допущенную ошибку, руководители ударили по журналу «Уральский коммунист», выступившему летом 1931 года со статьей начинающего критика И. Амурского «Литературное движение на Урале», в которой тот рассказывает о творчестве ударника Галиулина. Вот как в начале 1932 года ответил на это А. Селивановский, приведя фразу из статьи молодого критика: «Надо взять твердый курс на воспитание Галиулиных в литературе». Что означает эта тирада? Не только воспроизведение ошибочного осужденного партией тезиса о том, что «рабочий-ударник уже стал центральной фигурой пролетарского литературного движения», но и его сверх «левацкое» развитие, утверждение, что Магнитострой литературы, то есть произведения, являющиеся «новым шагом вперед» в развитии всего человечества (Ленин), уже сегодня создаются рабочими-ударниками – и только ими. Это верх «левацкого» вульгаризаторства и это неслучайная обмолвка. «Левацкие» вульгаризаторы типа И. Амурского, по-интеллигентски сюсюкающие перед рабочими-ударниками, хотят превратить рабочего-ударника на сегодняшний день в единственного творца пролетарской литературы…»[539]. В заключение Селивановский заявил, что позиция РАПП ничего общего не имеет «с этим вульгаризаторством».

Вот уж, как говорится, с больной головы – на здоровую! В мае 1931 года не где-нибудь, а на пленуме ВОАПП сам Авербах заявил, что «рабочие-ударники должны чувствовать себя в ВОАПП не случайными гостями, но хозяевами… вместе с нами в полной мере отвечающими за литературный фронт перед нашей партией, перед нашим классом»[540], а в начале 1932 года за повторение этих же мыслей обвиняется в «сверх «левацком» вульгаризаторстве» и в «интеллигентском сюсюкании» перед ударниками рядовой начинающий критик.

Партия своевременно поправила рапповцев, и их лозунг, ставивший в неудобное положение простых скромных рабочих перед большими мастерами художественного слова, у которых рабочие-литкружковцы с благодарностью учились, к счастью для нашей литературы, просуществовал всего несколько месяцев, а творческие кружки остались, и из них вышло потом новое поколение писателей.