Неизбежное

Смыслом слово не светит.
Дребезг. Фразу знобит.
Всё, что разум приметит, —
сердце не сохранит.
Пусто сердце. Белея
наготой, в темноте
станешь, тупо глазея,
как бесчинствуют те.
Если заживо губят,
смерть — желанная весть.
Он один приголубит —
но оставит, как есть.
Из строки вырвать слово —
как из рыбы плавник.
В покаянь? основа —
грех, что в душу проник.
Тот и этот склонится,
проводив Его в путь,
ты запомни их лица,
но бесстрастной пребудь.
Как пойдёшь из Магдалы,
всякий ухарь за твой
расфуфыренный, шалый
вид отдаст золотой.
Подмигнёт ли отпетый
бабник (дома жена)
и поманит монетой, —
ты пошлёшь его на.
Камень старая дева
для тебя припасла.
Сколь мертво её чрево,
столь душа её зла.
Абимелех[1]

твой хворыйподнесёт им гвоздей
для креста их позора
и утраты твоей.
Ни открытость к потере,
ни свободу дышать,
в трезвый выбор не веря,
он не в силах прощать.
Тс-с, Мария, ни всхлипа.
Боль нас освободит.
Кроны летняя кипа
помнит, что облетит.
Сядешь в чёрных одеждах,
Магдалина, своих, —
среди дней безутешных
Назаретский Жених,
Магдалина, предстанет,
и явившись едва —
Он к любви нас притянет
и к созвучью слова.
Смыслом слово проступит,
когда всех супротив
пред тобой Он потупит
взгляд, слезу обронив.

(Пер. Вл. Гандельсман)

КРЕЩЕНДО Плач Марии Магдалины по Иисусу

Слишком долго! Короче, короче давай, не дли.
Вроде крика чайки, крика её вдали.
Ту сермяжную правду, что в гору, в гору, в пыли,
тащит задницу, — в задницу и пошли.
Ту сермягу, что в гору, с крестом, в пыли,
нерадивым шагом, шагом, подмётки стоптав… Мели
раболепное что-нибудь, кланяйся господам земли.
Не водись с делягами: все они там врали.
Пусть рядят и судят, рядят и судят. Ей-ей,
лучше быть одному, одному, чем пасти свиней
иль, скосив глаза, глаза с высоты своей,
с высоты распятья услышать: «Распни, убей!»
Лучше cкука, чем дрожь или смерть. Глупей
быть трагической ложью, чем просто никем. Ничей.
Для Того, Кто «Мой!» шипит, не зная что из очей
вдруг пролил?сь, — и нет её горячей.
Будь уж лучше как пращур, пращур Твой Авраам,
что во гневе сына волок: «Предам,
как ягнёнка его огню, мол, я предан Тебе…» — а там
сын, глядишь, убёг под шумок, и — никто за ним по пятам.

(Пер. Вл. Гандельсман)

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ

На Рождество мир посторонний весь
составлен из полярных отстояний.
Как если б грунт под красками исчез,
оставив на холсте лишь боль. Или сплошное ликованье.
И привкус — то горчит во рту, а то всё сластит рот.
И запах — то далёкий, то наоборот.
И напролёт на Рождество одни рыдают, а другие нет —
хохочут. Все, как псы, слепы на третий цвет.

* * *