Неизменная любовь

Я смотрела на мужа снизу вверх, а он сканировал меня глазами сверху вниз. Даже очки в руку взял.

— Не хочу пачкать машину…

Только бы не покраснеть! Опустила глаза и погладила бордюр рядом с собой.

— Садись. Я постираю твои брюки. И даже выглажу.

Два раза повторять не пришлось. Слава сел, расставил ноги, опустил между коленями сцепленные руки. И уставился на меня. Я машинально протянула ему надкусанное мороженое.

— Яна, ешь! Я не хочу. Просто на тебя смотрю. Соскучился. Наконец-то ты дома…

Я не убрала мороженое. Он должен откусить от трубочки и я должна поцеловать его шоколадные губы, чтобы перекрыть то воспоминание, которое безжалостно лезло в голову и перед глаза.

Он забрал у меня мороженое, кусил… И я протянула к нему руки, обняла за шею, скользнула джинсами по асфальту, сокращая между нами расстояние до предела.

— Яна! — Слава увернулся от поцелуя. — Ну что за детский сад! Тут люди ходят…

Ну, как обычно… В этом весь Березов! Но я уже не та Яна, которая безропотно слушалась старших, я поцелую его, потому что так хочу, потому что нет ничего вкуснее шоколадного поцелуя… Березов просто этого не знает. Пока не знает… Я ведь права, вот уже и мороженое у меня за спиной. Постираю и свою футболку, чего уж там…

— Яна, не издевайся! — он все-таки вырвался и сунул мне в руки потекшую трубочку. — Три часа пилить.

Вскочил на ноги, отряхнулся и повернулся к машине. Непроходящая любовь к бумерам… Нет, нет, нет, к бэхам! Мы же не динозавры какие-то!

— За час не доедешь? — я попыталась улыбнуться. Получилось. — Слааав…

Он не оборачивался. Потом вдруг распахнул дверь и вытащил из машины какую-то баночку. Слава! В ней была земляника вперемешку с черникой.

— Утром набрал для тебя, пока с собакой гулял. На, хрюша, ешь вне машины. А то мыть заставлю…

— Спасибо!

Я чуть не заплакала. Не от радости или счастья. А просто… Грубый, грубый, а иногда вот на такую сентиментальность пробивает моего самого главного в жизни человечка.

— Вот только не вздумай кормить меня с руки! — возмутился он в шутку.

Или всерьез испугался развратных поползновений с моей стороны? Ладно, Березов, живи…

Я отсыпала горсть ягод и целиком запихнула себе в рот.

— Янусь, как ты умудряешься так…

— Что? — спросила я, прожевав и поняв, что иначе не услышу продолжения.

— Ну… Это… Я не могу спокойно смотреть, как ты ешь. И кажется ты не специально, но… Или это потому что ты меня поцеловала?

— Потому что ты соскучился.

— А ты, нет?

Я с трудом удержала рот в улыбке.

— В обществе Аллы тяжело соскучиться по мужчине. Она очень хорошо… — я постучала по голове, — мозги компостирует. Ну, ты понял…

Да, он понял — он не разрешал мне говорить при нем взрослые слова. Девочкам полагается во всем оставаться девочками.

Я облизала пальцы, не сводя глаз с мужа, который аж стал выше. Мой взгляд обязан был извиниться: я же не специально. Да, правда — я облизала пальцы лишь потому, что мороженое потекло.

— У тебя есть санитайзер в машине?

Слава вытащил бутылочку и капнул мне на руки, все в разводах от ягодного сока. Теперь хоть не липкие. И…

— Слава, тут же люди…

Но поцелуй я прервала лишь на секунду. Оба знали, что здесь дыра дырой, какие люди…

— Как дожить до вечера теперь? — он держал мое лицо в ладонях и пожирал взглядом блестящие от поцелуя губы.

— А не надо доживать. У тебя же бэха с тонированными стеклами не просто так куплена…

Он стиснул мои щеки еще сильнее.

— Яна, ты что такое несешь?

Боже, это был голос из прекрасного далека… Мне же не семнадцать! И ему еще не сто!

— Березов, тебе что, стыдно? — я перехватила его руки у запястий, чтобы оставить у своего лица. — Я же не девочка с панели, я — твоя жена. И если на то пошло, то в машине намного безопаснее, чем на даче. Родители точно не войдут!

— Янка, общение со школьными подругами тебе явно противопоказано!

— Я романы для баб за пятьдесят читала долгими одинокими ночами, — врала я, приподнимая колено по брючине все выше и выше.

— Яна, у тебя ничего не получится, — его губы были совсем рядом. — А у меня тем более… В походных условиях.

— А причем тут я? Мы говорим о тебе сейчас…

— Мне ничего не надо…

— Я же чувствую…

— Ты один раз назвала это игрой в одни ворота. Я не хочу так больше играть.

Я удержала его руки и уперлась коленкой в пах.

— Я была дурой. На взводе. Забудь. Если пилот возбужден, задача штурмана его успокоить… Или я что-то путаю?

— Путаешь! — он вырвал руки и скинул мою ногу. — Ралли с сексом. Яна, что с тобой?

— Ничего…

Я быстро отвернулась. Как объяснишь, что это нужно мне. В качестве извинения. Чтобы окончательно провести черту между отпуском и семейной жизнью.

Мне повезло, что растяпа забыла на поребрике пустую банку. Финны будут ругаться: понаехали тут и мусорят.

— Мое дело предложить, ваше — отказаться, — в глазах противно щипало. — Хозяин — барин.

— Ян, ты чего? Обиделась, что ли? — он развернул меня к себе. Быстро! Слишком! — Янка, не смей реветь!

Рубашке повезло, что путешествую я без косметики. Слава гладил меня по спине, нежно, точно собаку, но слезы как текли, так и текли. Ручьем!

— Ян, садись в машину!