Неизменная любовь

Я ничего не ответила, бочком обошла кровать и встала к мужу спиной. Лицом — к шкафу. Ну возьму я сейчас одежду, так полотенце придется снять. Не переодеваться же как на пляже! Не поймет… Он сейчас смотрит на меня. Очень внимательно. Иначе откуда это слоноподобное стадо мурашек на моей бедной спине балерины. Или в ушах бухает сердце?

Я, кажется, переборщила с горячей водой. Перед глазами рябит. Только бы не упасть сейчас в обморок. Крику будет… Снизу… И я схватилась рукой за полку шкафа — отпустило малость. Нащупала трусы и бросила полотенце на пол. Всегда так делаю — по второму разу не пользуюсь. Привычка. Мишка что-то там на биологии выучил и устроил дома революцию — никаких мокрых полотенец в ванной, сразу в стиральную машину. Интересно, с Эйлин такое прокатило или только со мной?

— Яна, ты зачем лифчик дома надеваешь?

Я вздрогнула и отпустила застежку, так и не застегнув. Обернулась к кровати — машинально. Слава смотрел на меня, широко раскрыв глаза и… так же широко раскинув руки.

— Дашь обнять?

— Слав…

Я отвернулась, чтобы вернуть на место лифчик и схватила футболку.

— Ян, просто обнять можно?

Зажав футболку в руках, я шагнула к кровати, как королева на эшафот — с гордо поднятой головой. А чего там… Слава смотрел не на меня, а на грудь… Пусть мою же, но прочитать в моих глазах дикой усталости не мог. Усталости ли?

Руки теплые, как всегда… И взгляд такой же теплый… Он поднял голову, а я опустила, но наши губы не встретились. Только руки — причем, собственные. Его сомкнулись у меня за спиной, а я завесила его плечи своей футболкой.

— Слав, нас ждут.

В моем голосе неприкрытое недовольство. Он обязан его слышать, но делает вид, что все в порядке. Улыбается и медленно утыкается носом мне в грудь, притягивая с такой силой, что коленки упираются в остов кровати. Больно!

— Слав, что ты делаешь?

Зачем спрашивать очевидное? Он целует мне грудь. Осторожно, не раскрывая губ. Сначала один сосок, затем другой.

— Какая же у тебя красивая грудь. Я говорил тебе об этом?

— Много раз, — я не могла сейчас улыбаться на его шутки.

Он должен меня отпустить, я должна одеться и мы должны спуститься к ужину. А потом уже… Сейчас я не буду об этом думать.

— Слава, дай мне уже одеться. Мне холодно.

— У тебя волосы мокрые, дурында. Вот тебе и холодно. Я сейчас фен принесу.

Я схватилась за тюрбан на голове и не стала его разматывать.

— Слав, после ужина… — бросила я ему в спину, когда он уже шагнул за порог спальни.

Обернулся.

— После ужина будешь с соплями.

И вернулся с феном. Включил и подступил ко мне уже одетой. Прядь за прядью он поднимал мне волосы, чтобы быстрее просушить. Ему нужна была дочь — тогда бы он ей сушил волосы и потом расчесывал, придерживая у корней, чтобы не причинить боль, и даже, наверное, научился бы заплетать французскую косу, а может даже плести корзиночку. Но от дочери он отказался. Адам прав — она была бы красивой. Пусть с моей фигурой, но лицом похожей на отца, с его копной волос и с безграничным терпением — я бы уже выдрала себе все катышки, не пытаясь даже распутать.

— У вас совесть есть?

Мать стояла на пороге. Мы действительно разозлили ее промедлением. Иначе она бы не поднялась к нам наверх без спроса и без стука не вошла бы в спальню. Впрочем, куда стучать — дверь-то открыта.

— Нет, — ответил Слава со слоновьим спокойствием, не убирая от моей головы руки с расческой.

Мать развернулась и ушла. Громко топая по лестнице.

— Я ей ничего не сказал, заметила?

Я пригрозила ему кулаком — только засмейся в голос.

— А мог бы, — не унимался муж. — Зайди она минут на десять раньше…

Его слова заставили меня вспыхнуть. Или это побочный эффект от фена? Точно жаркий воздух — искусственный или природный с испанским ароматом — очень плохо на меня действует.

— Брось! — я вырвала последнюю прядь и принялась судорожно заплетать косу. — Приеду в Питер, постригусь. Надоело!

— Не надо… — голос Славы дрогнул. — Ты выглядишь сейчас как девочка.

— Слав, я хочу выглядеть как женщина!

— Ты выглядишь как женщина с красивыми длинными волосами… Не смей стричься. Мы с Мишей не одобряем…

— Мне до вас с Мишей нет никакого дела, — состроила я рожу, чувствуя, как начинаю оттаивать. Плечи опустились. Я выдохнула. — Еще возьму в розовый цвет покрашусь…

— Тебя собака загрызет!

Слава поднялся с кровати, скрутил шнур фена и понес его в ванную комнату. Я двинулась к лестнице, краем глаза заметив на диванчике у приоткрытой двери на балкон перевернутую книгу. Он что, все дни наверху провел? Хорош хозяин, в собственном доме под арест попал…

— Кстати, где собака?

Оказалось, что папа держал ее у ноги за ошейник.

— Пытается ее воспитывать, — бросила мать со своего места. — Раз у твоего мужа не получается…

— Что у меня не получается? — послышалось с лестницы.

— Девочек воспитывать! — не дала я матери очухаться.

— Ну ты же мне девочку не родила, откуда взяться опыту…

— У вас еще не все потеряно, — бросил вдруг отец, и я даже рот открыла.

Это что за партизаны в лесу?

— А что я такого сказал?

Мне тоже не понравился мамин взгляд, которым она наградила папу.