Неизменная любовь

— У вас, мужиков, с пятидесяти мозги полностью перестают работать. А у кого-то и того раньше.

Мне оставалось только промолчать и сесть за стол. Только как за этим столом можно было есть? У меня с дороги и так аппетита не было, а тут еще очередная часть Марлезонского балета нарисовалась по многочисленным просьбам трудящихся.

— Ты чего не ешь? — отец переключился на меня. Он что, две недели молчал? — Мать от плиты целый день не отходила.

— Я… — Что я? Ковыряла вилкой в картошке, не притрагиваясь к лососю. — Пережрала морепродуктов в Испании.

— А вот не надо было ехать…

Да что же они заладили — не надо, не надо! Еще как надо было!

— Рыбы здесь достаточно…

Рыбы, может, и достаточно. И не надо рассказывать про рыбалку. Или лучше давай, пап, про рыбалку, чтобы мне не отвечать… Но пришлось. Смотрит на меня, точно на допросе. Да что происходит?! У меня же на лице не написано про Паясо!

— Мне Аллу сюда надо было привозить, что ли?

— Да сдалась тебе эта Алла!

Ну вот, и папа туда же!

— Если не я, то она никуда не поедет, кроме дачи. А муж ее так и будет то на Алтай в поход, то на рыбалку с друганами.

— На какие шиши?

— На ее, папа! На какие еще?! Других у него не водится. И не надо так смотреть. Мне с мужиком повезло, ей — нет.

— Это комплимент?

Ну зачем ты влез! А, Березов?

— Это констатация факта. Слава, ешь уже. Наловил, теперь мучайся…

— Я достаточно съел. Больше калорий мне не сжечь…

Это вот он на что сейчас намекнул, а?

— Сегодня можно. Жена приехала…

Блин, папа! А ты о чем? Вы чего здесь все, офонарели?!

— Вы бы меня о Мишке спросили, что ли? — проговорила я уже, кажется, дрожащим голосом.

— А чего спрашивать… — мать тоже не отличалась сегодня хорошим аппетитом. — Твой муж уже сказал, что ждать его к Новому году нечего.

Я метнула взгляд в сторону Березова: он внаглую кормил под столом собаку своей рыбой.

— Мам, Миша ничего не сказал пока. У Эйлин очень набожная семья, и они не могут взять и уехать на Рождество, а без Эйлин он не поедет. Это вообще будет нонсенс.

— А на Новый год? — продолжала голосом прокурора мать.

— Мам, Новый год они будут встречать в Лондоне с друзьями. У них уже билеты куплены и все зарезервировано.

— Кать, ну это нормально, что мальчики едут с девочками, — вмешался отец. — Чего ему с нами, стариками, сидеть?

Я закусила губу: спасибо, папочка. И не выдержала:

— Ну, я тоже тогда в Лондон поеду. Возьму себе какого-нибудь мальчика…

И бросила взгляд на Березова: ну поддержи, а?

— Вот так… — тянул он слова, наглаживая собаку. — Она, значит, в Англию с мальчиком, а я в Финку с собакой…

Его брошенные в шутку слова финским ножом вошли мне под ребра, и я еле выдавила из себя:

— Одному вершки, другому корешки.

Выдала с широкой улыбкой, горечь которой чувствовала только я. К счастью, только я! Поскорей бы этот дурацкий ужин закончился. Может, если я сожру рыбу, меня выпустят из-за стола…

— Это неправильно!

Я вздрогнула от слов матери. Подняла глаза от своей тарелки, чуть не подавившись куском лосося, который успела отправить себе в рот.

— О чем ты? — спросила я, прожевав.

— О том, что Миша поставил ту семью выше своей собственной.

— Мам! — я откинулась на спинку стула. — Мы все прекрасно понимали, что он встретит кого-то в Ирландии. И у него уже такой возраст, когда это может быть очень серьезно. Я была к этому готова. И не понимаю, чему ты сейчас так удивляешься.

— Я тоже не был готов…

Я бросила на мужа гневный взгляд, но промолчала. Вот чего сейчас влез?! Он же в семейных разговорах, как Черномырдин: лучше жевать, чем говорить!

— Уверен, что это Эйлин не хочет к нам ехать, — снова влез отец. — А Миша просто юлит, боясь нас обидеть, сказав правду.

— Пап! — я повысила голос. — Вот давай не будем обсуждать девушку, которую вы с мамой в глаза не видели. И о которой, кроме имени, ничего не знаете. Просто поверьте мне на слово, ее есть за что любить. Наш мальчик вырос и выучил урок на своих собственных ошибках. Хотя в любом случае, ни вам, ни нам с нею не жить.

— Это почему…

— Пап, ну не надо, а? Они счастливы на своем острове. Давайте просто порадуемся за ребенка и успокоимся.

— Ты сама не знаешь, чему там радоваться, — сжала губы мать. — Может, и радоваться нечему…

— Мам, я видела Мишу. Два раза в этом году. И оба раза он был доволен жизнью. Больше лично мне ничего не надо знать про эту девушку. Я все равно никогда не пойму, что у ирландки на уме. И даже пытаться не буду… Они счастливы и Слава Богу! Поверь, мам, это даже хорошо, что они не приезжают. Мы бы не знали, как себя вести!

— Очень хорошо. Да…

Мать поднялась и понесла тарелку в раковину. Только свою. Я подскочила, сгребла все остальные и пошла за ней на кухню.

— Мам, ну поезжайте вы с папой в Ирландию. Миша вас встретит.

— Угу, — хмыкнула она, включая воду. — Поезжай… С твоим отцом. Не слышит, не видит, не понимает…

— Ну вот не надо… — Это подал голос папа.

— Мам, я серьезно. Хоть на пару дней. Миша в этом году не приедет. У него своя жизнь. Не могу же я притащить его в Питер за шкирку! И даже в Финку не могу!