Неизвестная пьеса Агаты Кристи

— Во-первых, почему вы сажаете меня за руль? Я ни разу не водила «Тойоту», да и города не знаю совершенно. Во-вторых, вы правда Олег Стрельников?

— Ч-черт! — Он звонко шлепнул себя по лбу. — Конечно, вы совершенно правы. Надо сперва удостовериться, кто есть кто.

Уперся в Женю указательным пальцем, и серые глаза, прищурясь, приобрели мрачно-стальной отлив (наконец-то проступило хоть малое сходство с Грушиным!).

— Вы и правда Женя Кручинина, протеже Димки Грушина, директора частного сыскного агентства «Агафья Кристи», Нижний Новгород? Отвечайте быстро и откровенно, это в ваших интересах!

— Что-о?! — возмущенно протянула Женя. — Вы спрашиваете, как меня зовут?! А… а почему же вы меня только что лапали, как дорогую подругу, если даже не были уверены, с кем целуетесь?

Олег легкомысленно пожал плечами:

— Ну, не часто увидишь такую форму одежды. И если я сомневался, то лишь самую малость. Во-первых, товарищ Грушин сообщил основные ваши приметы под грифом «Это что-то особенное!». Особенное, согласен. Во-вторых, я хотел проверить еще одну информацию…

Он многозначительно умолк.

— Какую же? — забеспокоилась Женя. — Проверили? Долго мы еще здесь стоять будем?

— Проверил, но пока не до конца, — загадочно ответил Олег. — Но вы правы. Пора двигать. Да садитесь, садитесь!

Женя робко опустилась на сиденье, но руля перед собой не увидела. За рулем оказался Олег, сидевший справа от нее.

— Правостороннее управление вроде бы запрещено? — сухо поинтересовалась она.

— Ну, в России много чего запрещено! — легкомысленно отмахнулся Олег, включая зажигание. — Для дальневосточников сделали поблажку, потому что здесь сплошь японская техника, а в Стране восходящего солнца движение, как известно, левостороннее.

В Хабаровске, впрочем, движение было отнюдь не левостороннее, и Женя, сидя с непривычной стороны, чувствовала себя ужасно неуютно. Однако Олег вел свою «Тойоту» удивительно изящно. Она была словно маслом смазана, потому что легко вклинивалась в поток автомобилей — и правда, сплошная Япония! — и обгоняла всех.

Дорога от аэропорта до города заняла минут десять. Сначала потянулись типичные безликие кварталы, а потом «Тойота» вдруг оказалась на такой зеленой, просторной, тенистой улице, что у Жени дух захватило от восторга.

— Вы очень устали? — спросил Олег.

— А что, предлагаете покататься? Я с удовольствием.

— Нет, по Хабаровску лучше пешком походить, город-то не слишком большой. Но… — Он глянул смущенно: — Я просто хотел кое-куда зарулить. Понимаете, решил купить одну вещь, а посоветоваться не с кем. Приятели мои народ суровый, немногословный, от них толку не будет. А тут внимательный, не побоюсь этого слова, женский взгляд. Сразу скажете, как эта вещь на мне смотрится. Вернее, я в ней.

«Ого, наш герой эгоцентричен! — подумала Женя насмешливо. — Впрочем, чего ждать от человека с такой внешностью?»

— Ну что же, давайте заедем в ваш торговый центр, — согласилась Женя, проникаясь обычным женским любопытством.

— Это не торговый центр. Скорее, бутик.

Олег свернул в боковую улицу, испятнанную солнечным светом, пробившимся сквозь густую завесу ветвей. Похоже было, что автомобиль плывет в прозрачной зеленоватой воде, пронизанной солнцем.

«Как хорошо! — с внезапным приливом щемящего счастья подумала Женя. — Как же здесь чудесно!»

Однако восторженное настроение исчезло так же внезапно, как и нахлынуло, потому что Олег подвел машину к приземистому одноэтажному зданию, фасад которого украшала надпись черно-золотистыми буквами: «Бюро ритуальных услуг „Танатос“».

Вот тебе и бутик…

Женя никогда не бывала в учреждениях такого рода. Однако бюро ничуть не походило на морг, чего она опасалась. Пахло почему-то ладаном, как в церкви, и сандаловыми курительными палочками.

Холл, оформленный в изысканных черно-белых тонах, был пуст. В разные стороны вели несколько дверей, и Олег вдруг ринулся в одну из них, сделав Жене знак следовать за собой и успев при этом приложить палец к губам.

Предупреждение оказалось своевременным, потому что они очутились в просторном зале, сплошь заставленном гробами… к счастью, пустыми!

Это была грандиозная выставка последних пристанищ человека. Женя даже вообразить не могла такого разнообразия гробов, от самых простых, сосновых, белых, тщательно оструганных, до великолепных, полированных, сверкающих: красного, черного, может быть, даже палисандрового дерева. Они были усыпаны сверкающими заклепками, ручками, скобками, уголками, плюмажами, кистями, жгутами и разными прочими прибамбасами, название которым Женя затруднилась бы подобрать.

Имели место быть и гробы, обитые тканью: черной, алой, жгуче-розовой и ультраголубой, а также белым шелком. Один гроб, увенчанный белым кисейным пологом и бумажными розами, напоминал ложе Спящей красавицы и казался до того мягким и уютным на вид, что Женя ужаснулась, ощутив вдруг патологическое желание испытать, так ли он хорош изнутри, как снаружи.