Неизвестная война

Перепечатка телеграммы товарища Ленина, опубликованная в газете «Коммунист» Череповецкого губисполкома. А, там мои «Известия» теперь так называются? И что там, товарищ Ленин? А Владимир Ильич пишет: «Череповецкому губисполкому. Проверьте жалобу Ефросиньи Андреевой, солдатки деревни Новосёлово Покровской волости Белозерского уезда, на предмет отнятия у неё хлеба в общий амбар, хотя у неё муж в плену пятый год, семья – трое, без работников. Результат проверки и ваших мер сообщите мне. С уважением предсовнаркома Ленин».

Однако! Я про такие вещи и не знал. Думал, что жалобы простых крестьян до председателя Совнаркома не доходили, оседая внутри канцелярий и прочих бюрократических изысков.

А вот интересные заметки, способные порадовать белогвардейских шпионов: «Перед предстоящим наступлением Вологодская губпарт-конференция приняла решение мобилизовать в каждой волости по пять-шесть коммунистов и отправить их добровольцами на Северный фронт». Так мобилизовать или отправить добровольцами? Ладно, это детали.

Ещё любопытный материал. Опять-таки: «В преддверии скорого наступления РККА на Северном направлении губернский исполнительный комитет объявляет мобилизацию лошадей и подвод, в общем количестве десять тысяч штук, для обеспечения гужевой надобности армии. Исполнение возложить на уездные и волостные исполнительные комитеты».

Как бы я зашифровал послание? Что там любезный моему сердцу Василий Васильевич Крестинин писал в «Краткой истории о городе Архангельске»? Ага, про тягловый скот у него есть, про подводы тоже, десять тысяч – да без проблем. А наступление? Может, подойдёт про «нападение шведов, прибывших повоевать»? Шведов, понятно дело, поменяем.

Спрашивается, где соблюдение секретности? Понимаю, что скорое наступление Красной армии ни для кого не секрет, но всё-таки непривычно.

А есть что-нибудь не о войне и не о политике? Ага, о школе! «Постановление Вологодского губернского исполнительного комитета о мобилизации учителей для работы в школах.

Первое. Ввиду крайнего недостатка в школьных работниках для замещения учительских вакансий в Вологодской губернии, что влечёт за собой приостановку занятий во многих школах, все бывшие учителя и учительницы, служащие в советских, общественных и частных учреждениях и предприятиях, объявляются мобилизованными для школьной работы и поступают в распоряжение Губернского отдела образования.

Второе. Указанные лица должны явиться в Губернский отдел народного просвещения для регистрации в недельный срок по опубликованию настоящего постановления.

Третье. Лица, уклоняющиеся от настоящей мобилизации, подлежат преданию суду по законам революционного времени.

Четвёртое. Все учреждения и предприятия, у которых находятся на службе помянутые в п. 1 лица, обязаны в трёхдневный срок представить в Губернский отдел народного образования списки на указанных лиц.

Подписи: Ветошкин, председатель губернского исполкома, и заведующий губотделом просвещения Карпов».

Забавно. Помнится, в восемнадцатом году мы печатали постановление, касающиеся бывших офицеров царской армии. Мол, в целях пресечения уклонения от мобилизации в РККА все бывшие офицеры должны в срочном порядке встать на учёт в военный комиссариат по месту жительства, а все руководители предприятий обязаны предоставить в исполнительные комитеты списки офицеров.

Ежели Советская власть в лице председателя губисполкома заботится о школе, пусть и такими суровыми мерами, – это неплохо. Стало быть, заботится о будущем.

Может быть, не дожидаясь мобилизации, мне добровольцем явиться в школу? Что там Капка (которая Полина) вещала – мол, ничего страшного, что ты простой учитель, станешь директором, а там, глядишь, и до должности заведующего губернским отделом просвещения дойдёшь.

Мысли сами собой перешли к Полине. Каюсь, не думал, что меня так быстро выдернут из Вологды, собирался смотаться в Череповец, повидать девчонку. Вроде даже и привязался к ней, и вообще… Кто знает, не успела ли она ребёнка родить? Мы же во Втором Доме Советов, который бывший «Метрополь», не предохранялись. По времени могло быть.

Из Вологды до Череповца два с половиной часа. Смотаться, проведать Полинку, и обратно. Хотя по нынешним временам гораздо больше – часов пять, а то и шесть. А то, может, отчислят меня из ВЧК, вернусь в Череповец, женюсь-таки на Полине, родим кого-нибудь. И с работой надо что-то решить. Придумать, куда пойти. Но добровольцем в школу? Учителем?! Нет уж, лучше на фронт!

Глава 11. Опять Архангельск

Кедров встретил меня на пороге кабинета. Видимо, дежурный доложил, а Михаил Сергеевич сумел точно рассчитать время моего прихода. Мелочь, а приятно, хотя начальник особого отдела ВЧК, как это бывает свойственно большим начальникам (про мелких молчу!), мог бы сидеть за столом, что-то писать, демонстрируя занятость, и поприветствовать подчинённого простым кивком головы.

Крепко пожал руку, помог снять шинель и пристроить её на деревянный колышек около двери. Но вместо того, чтобы пригласить сесть, кивнул в угол, где стояла ширма.