Неизвестная жизнь писателей, художников, композиторов

Например, когда Оноре де Бальзак приступал к написанию очередного романа, он на месяц или два запирался в комнате и плотно закрывал на окнах ставни. Работал писатель при свечах, набросив на тело халат и стоя босиком на холодном полу. Возможно, таким путем происходило охлаждение мозга, что, в свою очередь, положительно сказывалось на творческом процессе Бальзака. Кстати, о том, что это предположение не лишено смысла, говорит и тот факт, что немецкий поэт и философ Фридрих Шиллер тоже писал свои драмы, опустив ноги в корыто с ледяной водой. Работал Бальзак по 18 часов в сутки. При этом он выпивал огромное количество кофе. Поэтому Бальзака вполне можно назвать и великим кофеманом.

Творческие причуды были и у Александра Дюма. Так, свои романы он писал только на бумаге бирюзового цвета, статьи для журналов – на розовой, а стихи – на желтой. К тому же, работая над романами и статьями, он сидел за столом. А вот когда приступал к написанию пьесы, то ложился на диван, положив между локтями большую мягкую подушку…

В свою очередь, Чарльз Диккенс предпочитал работать в кабинете, на стенах которого вплотную висели зеркала. А все дело в том, что нередко во время работы над очередным романом писатель неожиданно поднимался из-за стола, подходил к одному из зеркал и начинал корчить перед ним гримасы. Затем он снова садился за стол, какое-то время усердно трудился над текстом, а потом опять вскакивал и бросался к зеркалам, чтобы отвести «перед ними душу». Кроме того, в поисках вдохновения Диккенс регулярно совершал пешие прогулки по ночному Лондону. Бывало, что в течение ночи он отмахивал 30, а то и 40 километров. К тому же во время этих «путешествий» он любил заходить в злачные места: ночлежки, притоны, тюрьмы, кабаки. Иногда он посещал кладбища и морги: оказывается, трупы действовали на него успокаивающе.

Любопытные требования к творческой лаборатории были у русского писателя Ивана Гончарова. «В моей работе, – писал он в одном из писем, – мне нужна простая комната, с голыми стенами, чтобы ничто даже глаз не развлекало, а главное – чтоб туда не проникал ни один внешний звук, чтобы вокруг была могильная тишина и чтобы я мог вглядываться и вслушиваться в то, что происходит во мне, и записывать. Да, тишина безусловная, и только…»

В пустой, но холодной комнате любил работать и французский писатель Боссюэт. Правда, при этом он клал на голову теплые припарки. А вот Руссо, чтобы мозг работал эффективнее, писал стоя на солнцепеке с открытой головой.

В то же время французский поэт Альфред Мюссе слагал свои стихи при зажженных свечах и в полном одиночестве. При этом он сидел за столом с двумя приборами: один из них предназначался для его воображаемой возлюбленной, которая вот-вот должна была явиться, чтобы разделить с ним ужин.

Виктор Гюго никогда не начинал работу над романом, если на столе не было бронзовой фигурки собачки. А вот Золя во время работы привязывал себя к стулу. Бернард Шоу, находясь в пожилом возрасте, иногда в теплую погоду надевал резиновые сапоги, застегивал на все пуговицы плащ и, обращаясь к кому-нибудь из домочадцев, театрально произносил: «Ухожу писать пьесу!» И отправлялся на заполненный людьми рынок…

В поисках вдохновения совершенно нестандартные поступки совершали и многие знаменитые композиторы. Например, Россини сочинял музыку только в окружении друзей. Поэтому в его доме постоянно собиралась большая компания. То же самое можно сказать и о соотечественнике и коллеге Россини – итальянском композиторе Доменико Чимарозе: к нему также приходило вдохновение на шумных вечеринках.

Но вот П.И. Чайковскому, наоборот, для творческой работы требовалась тишина и полное уединение. Об этой своей странной привычке великий композитор признается в одном из своих дневников: «В течение нескольких часов я не должен видеть ни души и знать, что и меня никто не видит и не слышит. Сочиняя, я имею привычку петь, громко петь, и мысль, что меня слышат, меня стесняет. Я имею в моем распоряжении фортепиано тут же в спальне, без этих условий я писать не могу, по крайней мере спокойно и легко». Сочинял музыку в пустой комнате в полумраке и итальянский композитор Сарти.

Накануне работы над новым музыкальным произведением особую подготовку проводил Вагнер: он раскладывал на столе и стульях разноцветные куски шелковой материи, дорогие ювелирные изделия, а также красивые безделушки. По этому поводу сам Вагнер пишет Листу: «Дьявол роскоши вселился в меня, и я разукрасил свой дом насколько возможно, более привлекательным образом. Я должен снова вступить в мир фантазии; чтоб погрузиться в сферу своего воображения, моя фантазия нуждается в помощи, моя сила воображения – в поддержке».