Неизвестная жизнь писателей, художников, композиторов

А вот Гайдн, чтобы добиться творческого подъема, использовал разного рода яркие блестящие предметы: например, он мог долго рассматривать алмаз в кольце, надетом на палец. Причем без этого кольца он не приступал к работе. Совсем по-иному вдохновлял себя итальянский композитор Панзиело Джованни: чтобы вызвать прилив крови к мозгу, он сочинял музыку в постели, закутавшись в несколько одеял.

Много нестандартных приемов в поисках вдохновения применял австрийский композитор Глюк. Так, он почти всегда приступал к работе в старательно выбранном платье. Иногда он выставлял свой рояль на солнцепек и сочинял. Порой во время работы или на концертах, где исполнялись его сочинения, он совершал причудливые движения, что порой весьма удивляло не знавших его людей.

А его коллега Иоганнес Брамс «для вдохновения» без всякой необходимости начинал чистить обувь. Кроме того, композитор в качестве стимула для творчества нередко совершал прогулки по кладбищу. Там, в кладбищенской тишине, он и сочинял свои знаменитые произведения. При этом он еще что-то бормотал себе под нос, размахивал руками и даже совершал незамысловатые па. Вероятно, именно эти ночные бдения наложили свой отпечаток на характер самого композитора и его произведений. Брамс со временем превратился в пессимиста, а большая часть его наследия – это печальная и меланхоличная музыка. А поскольку траурные мелодии Брамса обычно сопровождают похоронные процессии и ритуалы во многих странах мира, его порой называют «композитором для покойников». Оттачивал свое мастерство среди могил и знаменитый итальянский скрипач и композитор Н. Паганини. Естественно, этим своим поведением он вызывал самые разные толки.

В то же время некоторые известные люди искусства идеи для своих произведений черпали из сновидений. Например, во снах находил сюжеты для своих новелл немецкий писатель Пауль Гейзе (1830–1914). Вот что об этом пишет сам автор: «Большею частью ранним утром, еще находясь в полусонном состоянии, у меня часто рождались мотивы, которые я затем продолжал развивать до законченного произведения. Так, новелла “Клеопатра” возникла из сновидения, в котором я пережил невероятно страшную борьбу с каким-то фантастическим чудовищем».

Английский поэт-романтик Самюэль Тэйлор Кольридж как-то задремал во время чтения какой-то, скорее всего скучной, книжки. И во время этого сна, длившегося примерно три часа, поэт сочинил примерно 200 стихов, которые, проснувшись, поспешил записать.

А вот почти аналогичный случай из жизни А.С. Грибоедова, который был записан со слов самого Александра Сергеевича писателем и издателем Ф.В. Булгариным. «Будучи в Персии в 1821 году, Грибоедов мечтал о Петербурге, о Москве, о своих друзьях, родных, знакомых, об артистах, о театре, которых он любил страстно. Он лег спать в киоске в саду и видел сон, представивший ему любезное отечество со всем, что осталось в нем милого для сердца. Ему снилось, что он в кругу друзей рассказывает о плане комедии, будто бы им написанной, и даже читает некоторые места из оной. Проснувшись, Грибоедов взял карандаш и в ту же ночь набросал план комедии “Горе от ума”, а также сочинил несколько сцен первого акта. Комедия сия заняла все досуги его, и окончил он ее в Тифлисе в 1822 году».

Итальянскому же скрипачу и композитору Джузеппе Тартини однажды явился во сне дьявол и сыграл ему сонату с мастерством артиста. Проснувшись, Тартини тотчас же записал ее в том виде, как играл ее дьявол, и назвал ее в ознаменование этого загадочного происшествия «Сонатой дьявола». Впоследствии это произведение было признано лучшим среди всех творений маэстро…

Многие выдающиеся личности творили в состоянии, отчасти похожем и на сон, и на лунатизм. Например, Гете о своем романе «Страдания юного Вертера» говорил, что написал его «довольно бессознательно, подобно лунатику, и сам изумился ему, когда приступил к его обработке». Кроме того, Гете утверждал, что многие свои песни он сочинил, находясь как бы в припадке сомнамбулизма.

О чем-то подобном говорил и Моцарт, описывая процесс творчества: «Все это происходит во мне точно в прекрасном, очень отчетливом сне». Немецкий поэт Беттинелли словно вторит Моцарту: «Благоприятный для поэта момент может быть назван сном, приснившимся в присутствии разума, который, по-видимому, следит за его течением с открытыми глазами». Похожими словами говорил о минутах творчества и великий итальянский живописец, график и архитектор Рафаэль Санти: «Это совершилось в каком-то приятном сне».

Сновидения помогали творить и Стивенсону. Привычка же «смотреть сны» появилась у писателя еще в университетские годы и осталась у него на всю жизнь. Обнаружил он эту особенность своей психики случайно: когда однажды перед сном Стивенсон стал рассказывать какую-то историю, то обнаружил, что она продолжается и во сне. При этом ее разыгрывали… человечки, похожие не на «настоящих актеров», а скорее на детей.