Неизвестное о Марине Цветаевой. Издание второе, исправленное

О том, какой была Марина Цветаева, мы узнаем по многочисленным фотографиям. В детстве Марина носила платья с матросским воротником. Такой она запечатлена на фото с В. А. Кобылянским 1903 или 1904 г.[422] Похожий костюм на ней на юношеском фото 1913 года в Коктебеле: юбка в талию и белая блуза с матросским воротником. На фотографии 1905 года с отцом Марина в юбке и строгой блузке с галстуком. С сестрой Асей в 1905 году Марина сфотографирована в пестром, возможно, бархатном платье с вырезом каре, украшенным тесьмой. На коктебельских фотографиях Марина Ивановна — в простой светлой полотняной одежде, в блузке и юбке, иногда в шароварах — в широких штанах до колен, стянутых внизу резинкой. В этот период жизни Цветаева любила одеться и обращала внимание на моду и стиль. На фото, сделанном в год знакомства с будущем мужем (1911 г.), Цветаева — в закрытом бархатном платье на застежке, с длинным рукавом, с высокой стойкой. Она любила носить тогда цепочку с кулоном или медальоном. В 1912 году Марина запечатлена в платье с коротким рукавом, на пуговицах, украшенном брошью. В записной книжке 1913 года есть такая запись о сборах в дорогу: «Уложить костюм Жанны Д, Арк»[423]. Следовательно, у Цветаевой был старинный костюм, напоминавший ей о великой героине Франции. На известной фотографии с гитарой 1914 года (Феодосия) Цветаева — в нарядном, полосато-клетчатом платье, с юбкой в сборку, с подчеркнутой талией, как она любила, с застежкой на пуговицах, с артистически расширяющимися книзу рукавами. Ей нравились старинные платья: «Завтра будет готово мое новое платье — страшно-праздничное: ослепительно-синий атлас с ослепительно-красными маленькими розами. Не ужасайтесь! Оно совсем старинное и волшебное. Господи, к чему эти унылые английские кофточки, когда <так> мало жить! Я сейчас под очарованием костюмов. Прекрасно — прекрасно одеваться вообще, а особенно — где-нибудь на необитаемом острове, — только для себя! В Феодосии — ослепительно сверкающие дни» (23 декаря 1913)[424]; «Сегодня готово мое золотистое платье из коктебельской летней фанзы, купленное Лёвой[425] на халат. Платье для меня пленительное: пышный лиф и рукава, гладкая юбка от тальи. Платье по последней моде превратилось на мне в полудлинное платье подростка, — хотя оно и до полу. Странно, какой бы модный фасон я ни выбрала, он всегда будет обращать внимание, <как> редкий и даже старинный. Выходных платьев у меня сейчас 5: коричневое фаевое — старинное[426], как черное фаевое и атласное — синее с красным; костюм, вроде смокинга, — темно-коричневый шерстяной с желтым атласным жилетом и черными отворотами; наконец это золотое»[427], — отмечает Цветаева 24-го января 1914 года в Феодосии.

В письме из Москвы в Париж Волошину Цветаева с восхищением пишет о наряде матери Волошина, Елены Оттобальдовны: «Пра сшила себе новый костюм — синий, с бархатными серебряными пуговицами — и новое серое пальто»[428]. Комментатор издания, Е. Б. Коркина сообщает, что кафтаны («шушуны») Е. О. Кириенко-Волошина шила сама, украшая их вышивкой, коктебельскими камушками и металлической нитью[429]. В прозе «Живое о живом» Цветаева вспоминала ее: «Все: самокрутка в серебряном мундштуке, спичечница из цельного сердолика, серебряный обшлаг кафтана, нога в сказочном казанском сапожке, серебряная прядь отброшенных ветром волос — единство. Это было тело именно ее души» (IV, 182–183).